— Урмяу. *Фырк* (Ее палаты пусты. Никто не видел ее с самого утра. Ваши братья и сестры ожидают в тайной избе).
Конечно, ожидают. И дня потерпеть не могли. С тех пор, как отец открыл окно дипломатии, со всеми этими переменными и характеристиками, плести интриги стало привычным делом. Иногда, Фен Второй думал, что вождь сам пытался развалить все, что так долго строил. Все эти сомнительные решения… Под конец жизни отец все чаще говорил странные вещи. Он всегда был другим, всегда считал, что не на своем месте. И дело тут даже не в рунной силе, которую теперь унаследовал сын. Фен первый постоянно говорил о другой жизни, о людях.
Проклятые сфинксы совсем задурили старику голову. Может и хорошо, что наследник их не видит.
Тело уже унесли, чтобы торжественно уложить в золотую коробку. Теперь он свободен. Может, даже вернулся к людям, как и мечтал с самого начала. Вот только люди они там, далеко. С другой стороны. Им наплевать на Фена, голодающих грималкинов, воюющие княжества. Не они будут со всем этим разбираться. Потому наследник и не грустил. Скорее, злился.
— Перенеси все официальные церемонии на завтрашнее утро. — промяукал Фен другому советнику. Тот пытался что-то возразить, но князь сердито зашипел на него. Воитель присоединился. — У меня есть еще неотложные дела. Формальности потом.
А уж встреча с любимыми родственниками и этими блохастыми чертями, которым отец зачем-то позволил отделиться точно подождет.
Фен потайными тропами ушел с кладбища, вернулся в княжеский дворец. Избегая охраны, вошел в палаты отца, отодвинул тяжелый ковер из оленьих шкур. Здесь все еще находился тайный люк, видимый и достижимый лишь в особом призрачном свете фонаря. Убедившись, что никто его не видит, князь спустился в мрачные подземелья.
Обойти полицейский кордон оказалось на удивление легко. К восьми вечера вывезли все тела, эксперты и журналисты рассосались сами собой. Будто зная, что больше здесь нечего ловить самоустранилась и полиция, оставив лишь несколько патрульных. Да и тем было на все насрать.
Артем процентов на восемьдесят уверен, что мужик в желтом комбинезоне их видел, просто решил — это не его проблема.
Проулок с другой стороны башни не охранялся вообще. Не встретив сопротивления, пара поднялась по хлипкой лесенке на крышу корпуса.
— Ты вообще уверен, что там все не разобрали? — спросила Лена, скорчив недовольную рожу. Эта баба ныла всю дорогу, от самого офиса.
— Сайт упал, но внутренний стрим продолжает идти. — ответил Артем, осторожно ковыряясь в замке. На пожарном выходе стояла обычная автоматическая панель, взломать ее не составило никакого труда. — А вот завтра лавочку могут и прикрыть. Так что шевелись быстрее.
— Хрень какая-то. — надулась она. — Может, ты сам? Все равно это ж типа виртуалка, все такое.
— Ага. Если я стримы буду вести, на кой ляд ты мне сдалась? — мысленно, он еще добавил «дура толстозадая», но вслух этого не произнес.
Модель менять было поздно. Зрители привыкли к этой курице, вокруг проекта сформировалось ядро упоротых фанатов, у которых полыхает по поводу и без. Черный пиар тоже пиар, но деньги капают здесь и сейчас, а если начать рыпаться… Нет уж, лучше синица в руках, чем дятел в заднице.
— Куда уж теперь денешься? В группе объявление висит. — само собой, трансляция пойдет на приватный канал, для тех кто уже доказал, что готов тратить деньги на всякую чушь в интернете.
Благодаря плану эвакуации, им удалось добраться до капсул. Из шести четыре были разбиты. Пятая цела, но как-то подозрительно искрит. Нафиг. Он поднял крышку последней.
Лена неохотно начала раздеваться, в итоге, оставшись в спортивном костюме. — Мне это все не нравится.
«Да кто тебя вообще спрашивает?» — подумал он. — Успокойся уже. Я вытащу тебя через пол-минуты. Успеешь столько материала записать, канала не хватит.
— Ради тридцати секунд нарываться на ментов и лезть в сломанную банку. — ворчала она.
— Это эксклюзив, дура. — буркнул Артем. — Ты видишь, нет здесь никого. Ни этого очкастого упыря, ни той шмары, с которой мы совместный ивент в том году делали. Ни у кого такой записи больше не будет.
— Если мне поджарит мозги, ты и это куда-нибудь зальешь. Жесть, смотреть всем.
«Было бы что поджаривать».
— Непременно. Залезай давай.