— Так удалите их. Уж у вас-то с этим не должно быть никаких трудностей.
— Это нарушит естественное развитие. — Беляев закрепил на груди у Сергея какой-то светящийся круг.
— И что тогда делать?
— Все просто. Вы — создатель грималкинов, Сергей Евгеньевич. Оригинальный рунный кот. Ваш отпечаток уже умер от естественных причин, сейчас народом руководит его сын. Технически, ваш сын.
— Мой… кто? — даже у кошачьей апатии Сергея были свои пределы. Сейчас, ему показалось что он этих самых пределов достиг.
— Мы вернем вас туда в оригинальном образе, с некоторыми дополнительными возможностями. Вы поможете сыну руководить сопротивлением, и со временем освободите грималкинов и их союзников из-под гнета их врагов. Таким образом, у них откроется путь к научному прогрессу, результатов которого мы так ждем.
16 — Котофинал
Стоя на крыше барака, Сергей слушал пение птиц. Фальшивых птиц, которые в конечном итоге состоят из сгустков цифровых данных. А их инстинкты — всего лишь скрипты, определяющие поведение. Его скрипты давно сбились. Он просто пытается выкарабкаться, как программа, пережившая кучу ошибок с зависшей кнопкой «Все равно продолжить». Нет, ну что за бред? Какой еще, елки-палки, сын?
— Я подумала, вы решили сбежать.
Аня встала рядом с ним. Сергей даже не повернулся в ее сторону. Так, глянул краем глаза. Этот самый глаз сразу же начал дергаться.
— Что…Что ты сделала со своими ушами…?
Нормальные, человеческие раковины исчезли. Теперь, из русых волос торчали два пушистых треугольника. Вполне живые и настоящие.
— Готовлюсь к перемещению. — ответила девушка. — Я с вами пойду. Одному там будет очень непросто. Технически, мы идем на войну.
— В таком виде? — задумался Сергей.
— В месте, куда мы отправляемся люди не нужны. Нужны кошки.
— Ясно. — ему хотелось спросить, как вообще Беляев проделывает такие трюки. Но Сергей промолчал. И без того все понятно. Пришельцы из далекой вселенной научили превращать всех в котов. Может, потому что они сами коты, в некотором смысле. — Давай на ты.
— Ладно. — пожала плечами она.
— Можно спросить кое-что?
— Спрашивай.
— Вот стоишь ты здесь, на крыше бункера. Ушами шевелишь кошачьими. Неужели ты не замечаешь, какой все это на самом деле бред? — Сергей бы закурил, но ему не позволяло желание остаться здоровым. И отсутствие плашки «восемнадцать плюс».
— Может и бред. — хмыкнула Аня. — Такова жизнь. Кто-то реалист. А для кого-то и сама реальность игрушки. И каждый сам выбирает во что верить. Я и сама чуть не умерла тогда, во время налета. Несколько часов просидела за сервером. Мне кажется… — она робко взяла Сергея за руку. — Мы все сошли с ума в тот день. И чего теперь бояться кошачьих ушей?
— И то верно. Но знаешь, о чем я подумал?
— О чем?
— В том фильме, где реальность тоже оказывалась симуляцией…, получается, одна симуляция создала другую, а та в свою очередь третью. Ровно как планируют сделать Беляев и его друзья. Понимаешь?
— Ну, пока не очень.
— Я просто подумал… Где-то ведь все-таки есть настоящий мир, в котором стоят сервера. На них все наши симуляции. А если мы будем делать все новые и новые слои… Разве сервера не должны рано или поздно перезагрузиться? Схлопнуться, я имею в виду.
Некоторое время они стояли молча.
— Тебе лучше поговорить об этом с доктором. Я не сильно разбираюсь в подобных вещах. Впрочем, от меня этого никто и не требует. Я просто уверена, они тоже об этом подумали.
Само собой. В другой вселенной же не идиоты сидят. Может быть, в этом и есть их план? Нагрузить сервера, вызвать сбой. Сломать все к едрени матери и посмотреть, кто придет чинить поломку. Какой-нибудь вне вселенский сисадмин. Или просто все сломать. Потому что жить вечно в симуляции, осознавать это и никогда, ни при каких условиях не видеть ничего настоящего… От этого действительно может съехать крыша. В глубине души он их даже немного понимает.
— Да, мне стоит пообщаться с ним, пока мы не легли в капсулы.
— Не будет больше капсул. — Аня покачала головой. — Нам создадут дверь. Мы пойдем напрямую.
— Правда? Что ж, им виднее. Если честно, я и сам больше не хочу ложиться ни в какую банку с жижей.
— Я понимаю.
Сергей вздохнул. — Поверить не могу, что я на это согласился.