Мычка принюхался, повел головой в сторону темнеющего слева здания, не заинтересовавшись, скользнул дальше. Не узнать трапезную сложно и с закрытыми глазами, даже после наступления темноты запах окружает здание плотной стеной. А это арсенал. Дальше хозяйственные постройки. Мычка крался неслышимой тенью, стелился, проскальзывая открытые места словно уж, заслышав малейший звук, надолго затаивался, а при приближении людей влипал в ближайшую стену, или обхватывал древесный ствол, становясь невидимым для ослабленных светом факелов глаз дозорных.
Дом наместника возвышается черной скалой, гребень крыши вздымается к небесам, так что требуется задрать голову, чтобы узреть верхотуру. Многие окна темны, но в некоторых по-прежнему горит свет, мелькают неясные силуэты, доносятся приглушенные голоса. Что ж, вот и цель прогулки. И хотя вход стерегут стражи, а Вишена строго-настрого запретил даже думать, чтобы зайти в покои наместника, правила придется нарушить.
Глава 12
Мычка пошел кругом, держась от дома на достаточном расстоянии, чтобы видеть детали, и не попасть под брошенный из окна случайный взгляд. На первом поверхе вряд ли размещается что-то важное, а вот на втором, и, тем более, третьем… Глаза прошлись по стене, поднялись до крыши, затем опустились, прикипели ко второму поверху, где, выступая над ровной поверхностью бревен, встроен балкон, в дальней части смутно чернеет проем входа. То что нужно. Осталось лишь как-то добраться.
Взгляд прошелся по стене, туда — обратно, остановился на углу, где срезы бревен сходятся, образуя подобие лесенки. Выждав подходящий момент, Мычка метнулся к дому, подбежав, на мгновенье застыл, выжидая, не раздастся ли гневный окрик, полез, быстро перебирая конечностями. Смутно удивившись, как могли не стесать бревна, оставив столь удобный для любого ловкого человека путь, Мычка зацепился за кромку балкона, рывком закинув ногу, повисел, приноравливаясь, затем переместил и остальное. Полежав, пока в ушах успокоиться грохот сердца, он мягко поднялся, держась стены, двинулся к проходу.
Тьма накрыла пеленой, заставив напрячь обоняние и слух. Ступая как можно мягче, чтобы, попадись скрипящая половица, успеть убрать ногу, Мычка двинулся по коридору, для верности касаясь пальцами стен. Ноги ступают в мягкое, ни скрипа, ни шороха, толстый ковер поглощает звуки. Ладонь скользит по стене, вторая выставлена перед собой. Мало ли. Врезаться лбом в невидимый во тьме выступ мало приятного, а уж опрокинуть какую-нибудь металлическую фигуру, или чем тут украшают дом? Хуже некуда. Есть еще вероятность наткнуться на стража, от особой исполнительности задремавшего на посту, но об этом лучше не думать. Как лучше не думать и о том, что, не надеясь на людей, наместник может дополнить охрану собаками. А уж этим ни тьма, ни тишина не помеха: учуют, отыщут и разорвут в клочья.
Ведущие в покои двери: одна, другая… Сколько их тут? И все заперты. Внутри мертвая тишина, сколько ни прислушивайся. Если бы кто-то был, пусть и спящий, случайный стон, скрип лежака, негромкий храп выдали бы хозяев. Но ни звука, ни даже запаха. Выбрав одну из дверей, Мычка попытался открыть, навалился всем телом, но не преуспел, как и со следующей, как и с той, что за ней.
Глаза привыкли к тьме, или стало светлее? А вот и разгадка. Впереди коридор резко сворачивает. Что там: бдительный страж, или забытый кем-то факел? Опустившись на корточки, Мычка осторожно выглянул из-за угла. Впереди короткий отрезок, шагов в пять, и вновь поворот. Шаг, другой. И вновь на корточки, чтобы, если за поворотом кто-то есть, не оказаться лицом к лицу, успеть спрятаться.
И вновь никого. Точно такой же коридор, с той лишь разницей, что, воткнутые в подставки, в стенах торчат пару масляных ламп, чадят тусклыми огоньками, выбрасывая больше копоти чем света. Прислушиваясь к слабым отзвуком голосов, Мычка пошел вперед. Дверь, дверь, а вот и лестница. Можно спуститься, а можно и подняться. Гораздо лучше, чем прыгать по стенам с немалым риском быть замеченным, или обвалиться под ноги стражам.
И здесь двери заперты. Не больно-то доверяет наместник своим людям, что даже в собственном доме держит комнаты на запорах. Ан нет! Местные комнаты уже заняты. Слева доносится раскатистый храп, справа кто-то шепчет, не иначе перед сном возносит благодарность духам. Здесь тишина, но через щель несет столь мощным ароматом специй и вина, что понятно без слов — хозяин отдыхает после обильного возлияния.