И вновь луга сменяют друг друга, сливаются, растекаются рекой, словно лужицы в ливень, так что не различить, где кончается одно, а где начинается следующее. Рощи встречаются все реже, мельчают, разбиваются небольшими группками деревьев, где от одного до другого края десяток — другой шагов. Воздух становится суше, прокаленный солнцем, обжигает легкие, высушивает ноздри, так что даже мелкие речушки и полупересохшие озерца кажутся даром небес, где можно вволю напиться, постирать одежду, омыть зудящее от пота и пыли тело.
Каждый день, едва занималась заря, Мычка будил Зимородок, наскоро перекусив, и собрав вещи, выступали в путь. Прохлада ночи и влажные космы тумана бодрили, придавали сил, и к моменту, когда солнце, выглянув из-за окоема, начинало неспешно взбираться на небосклон, оба окончательно просыпались, бодро шагали вперед, поглядывая вокруг и оживленно переговариваясь.
Заметив подходящее место, останавливались перекусить, но чаще жевали на ходу, доставая из заплечного мешка остатки ужина. Ближе к полудню, когда воздух прогревался, а солнце начинало нестерпимо жечь, отыскивали рощицу, или заросли кустов, где, погрузившись в дремоту, пережидали жаркое время.
Утомившись лежать, Мычка поднимался, уходил на охоту, некоторое время спустя возвращался с парой-тройкой куропаток, или охапкой сусликов под мышкой, разводил огонь и готовил. В итоге суслики превращались в насаженные на заостренные палочки ароматные кусочки, а птицы в раскаленные глиняные шары, что при ударе раскалывались, обнажая сочную сердцевину. С началом заката поднимались вновь, покинув насиженное место, шли дальше, и лишь незадолго до наступления тьмы опять отыскивали место для ночевки.
Деревни не пропускали, но и не особо задерживались. Мычка расспрашивал местных о жизни, за одно менял добытую дичь на хлеб и соль. Увлеченные торгом, селяне делились важными новостями, жаловались на жизнь, рассказывали о несправедливости соседей. Однако, на вопрос о городе под горой, лишь разводили руками. Порой, люди подробно описывали окрестности, указывали, где ловчее пройти, но чаще лишь пожимали плечами, лишенные малейшего желания выбираться далеко за пределы деревни. Мычка благодарил, шел дальше.
Он по-прежнему выдерживал указанное наставником направление, упорно шел, преодолевая слабость и лень, поднимался, не смотря на погоду: в удушающий зной, когда пот разъедает глаза, а в голове гудит от жара, и под проливным дождем, когда ветер сбивает с ног, а хлещущие с силой струи взбивают землю, забрызгивая с головы до ног.
Иногда силы заканчивались, и, остановившись на привал, они не двигались с места целый день, а то и два, но, отдохнув, и вволю належавшись, вновь поднимались и шли. Все чаще одолевали сомнения: верно ли двигаются, не ошиблись ли направлением, пройдя совсем рядом, и не заметив городок? Ведь в этом бескрайнем мире без точных ориентиров легко заплутать, уклониться в сторону. От мысли, что, вместо того, чтобы приближаться к цели, они уже давным-давно идут в другую сторону, бросало в дрожь. Мычка гнал сомнения, стискивал челюсти, через силу улыбался спутнице, но мысли возвращались, прокрадывались неуловимыми тенями, подтачивали уверенность, как скрытый в глубине ствола, подтачивает дерево жук-короед, ослабляя, изматывая, лишая последних сил.
Порой доходило до того, что, казалось, будто никакого города под горой не существует, а наставник жестоко посмеялся, отправив в бесконечный путь, или, что еще хуже, тронувшись рассудком от одиночества, вообразил себе то, чего никогда не было и быть не могло. И теперь, они, на пару с Зимородок, сбивая ноги и глотая пыль, бродят по бескрайним степям, и проведут остаток жизни в поисках невиданных земель порожденных воспаленным разумом затерявшегося в далеких лесах одинокого отшельника.
В очередной раз поднявшись с утра, и обнаружив далеко на границе окоема небольшую тучку, Мычка сперва не обратил внимания. Однако, по мере того, как шло время, взгляд все чаще обращался в сторону странной тучи, что за это время почти не сдвинулась с места. Солнце поднялось в зенит, воздух раскалился, задрожал, и тучка исчезла, но вечером, когда жара спала, и окоем очистился, появилась вновь.
Мычка поглядывал на странное образование с подозрением, но с Зимородок, что шла рядом, устало передвигая ноги и повесив голову на грудь, делиться наблюдением не спешил. Тьма опустилась на землю. Занявшись приготовлением ко сну, Мычка отвлекся, и вспомнил о непонятном явлении лишь на следующий день, когда, двинувшись, как обычно, с утра, застал тучку на том же месте.