Сердце забилось сильнее, от сладкого предчувствия заныло в животе, но Мычка смирил волнение, отстраненно произнес:
— Наставник упоминал, что в путешествиях часто бывал в горах. И хотя я слышал рассказы не раз, так и нее смог представить, что это.
Зимородок пожала плечами, сказала задумчиво:
— Я тоже не видела, но, судя по тому, что слышала, сложного ничего нет. Просто огромное нагромождение камней. А почему ты вспомнил?
Стараясь не выдать охватившего возбуждения, Мычка произнес:
— Смотри, вон там, на границе окоема. Может ли это оказаться чем-то подобным?
Зимородок взглянула в указанном направлении, пожала плечами.
— Даже и не знаю. Больше похоже на облако.
Мычка покивал, сказал отстраненно:
— Вот и мне так кажется. Да только это облако там со вчерашнего утра.
Зимородок округлила глаза. Взглянула в указанную сторону вновь, но уже гораздо внимательнее, произнесла в сомнении:
— Все же больше похоже на обычную тучу. Но, если со вчерашнего утра, тогда да, тогда конечно… Ты уверен, что не ошибся?
Мычка покачал головой, сказал кратко:
— Смотрел весь день.
Зимородок произнесла рассудительно:
— Выглядит похоже на кучу камней. А если гора — та же куча, только большая, значит… — Охнув, она порывисто схватила Мычку за плечо, воскликнула: — Так ведь это гора!
Мычка почесал в затылке, произнес с сомненьем:
— Уверена? Может все же тучка?
Зимородок затрясла головой так, что волосы угрожающе вздыбились, произнесла скороговоркой:
— Да нет же, нет! Ну, смотри, форма, будто кто камней насыпал, сверху узко, снизу шире. Облако бы давно ветром унесло, а это стоит — не шевелится.
Мычка покачал головой, произнес с уважением:
— Догадливая. А я бы и не подумал.
Зимородок разрумянилась, победоносно вздернула нос, и хотя в глазах у спутника замерцали насмешливые искры, сказала с облегченьем:
— Лучше поздно, чем никогда. Наконец-то ты это понял. — Словно что-то вспомнив, вдруг нахмурилась, спросила с подозрением: — Интересно, а откуда взялась гора здесь, посреди степи?
Мычка глубоко вздохнул, сказал с трудом сдерживая радость:
— Одинокая гора посреди степи, с раскинувшимся у подножья городом. Очень похоже на то, о чем говорил Филин.
Зимородок открыла и закрыла рот, прошептала ошарашено:
— Неужели мы… Но этого не может быть! По крайней мере, не должно…
— Почему? — Более не сдерживаясь, Мычка широко улыбнулся.
Зимородок вдруг разом стала растерянной и поникшей, сказала чуть слышно:
— Я не знаю. Я уже привыкла, смирилась с тем, что путь бесконечен. Чистое небо над головой, бескрайний простор вокруг. Дни текут чередой, рассвет сменяет закат, а мы идем и идем, свободные от преград, вольные двигаться дальше, или остановиться на ночлег, повернуть в ту или иную сторону.
Мычка взял подругу за плечи, заглянув в глаза, где плескался испуг, мягко спросил:
— Ты боишься конца пути?
— Я боюсь неизвестности. — Зимородок вздохнула. — Здесь все привычно, все знакомо. А там, что будет там? Новое место, незнакомые люди. Ведь я ничего и никого не помню. Как встретят, что скажут вернувшейся из небытия родственнице?
Мычка потрепал девушку по щеке, взъерошил волосы, произнес ободряюще:
— А вот это мы и узнаем на месте. Не стоит загадывать, тем более не стоит горевать. Ведь мы еще даже не приблизились. Вполне может оказаться, что это не та гора, или и не гора вовсе, а у подножия живут неведомые чудовища, и вместо разговора с родней предстоит опасная схватка. Так что выше нос! Путешествие продолжается.
Зимородок улыбнулась в ответ, сперва слабо, но Мычка продолжал скалиться и ее щеки порозовели, а в глаза вернулся блеск. Она отстранилась, сказала с деланной строгостью:
— И все-то тебе хаханьки. Ни слова серьезно. Что за несносный вершинник!
Впервые за долгое время похода цель обрела видимые очертания, вернув угасшую надежду и добавив сил. Предчувствие окончания пути отозвалось в груди странным щемом, заставило сердце биться сильнее, а ноги ступать шибче. Мычка ощутил забытое чувство легкости и подъема, когда ноги несут сами, не чувствуя усталости, а мысль опережает тело, давно и прочно обосновавшись там, куда предстоит попасть лишь несколько дней спустя.
Зимородок преобразилась: на щеки вернулся румянец, глаза заблестели, а спина выпрямилась. Поглядывая на подругу, Мычка с удивлением замечал, как из усталой, поникшей бродяжки спутница превращается в исполненную достоинства и красоты женщину.