Под ноги ложится земля. Ноги ступают уверенно и твердо. Победителю некуда торопиться. Если уж сам владыка леса - бер уступил дорогу, что говорить о жителя деревни? Подождут. С мешками полными рыбы подождет приютивший его мужчина, подождет и женщина, что, помутившись разумом от испуга, оставила детей хозяину леса. Герой должен держаться достойно, вот только ноги что-то сбиваются с шага, начинают частить, а из глубин души поднимается сладкое предчувствие, толкающее быстрее дойти до деревни, чтобы сполна вкусить почестей от благодарной мамаши и растроганных соплеменников. Ведь это он, а не кто-нибудь рванулся в лес, выхватил глупых карапузов из самых лап смерти. Конечно, он постарается вести себя скромно, словно ничего и не случилось, ведь это такая мелочь - спасать детей от голодного бера-шатуна, обронит несколько кратких слов, и вернется на место ночлега, провожаемый уважительными взглядами мужчин и восхищенным перешептываньем женщин.
Впереди показалась околица, тут же, рассыпавшись полукругом, столпились жители села. Ощущая, как от предвкушения похвал запылали щеки, Мычка опустил голову, стараясь не выдать охвативших чувств. Деревня с каждым шагом приближается, уже слышны поскрипывание сапог, да шорох одежды, ноздрей касаются запахи пота и рыбный дух, но что-то идет не так, чего-то не хватает. И почему так тихо, не слышно возгласов радости, приветственные вопли не сотрясают лес?
Похолодев от нехорошего предчувствия, Мычка поднял голову и оторопел. Вокруг лица, лица, лица, но все, как одно, исполнены страхом и глубоким отвращением. Ноги сбились с шага. Пройдя еще немного, Мычка остановился, растеряно обвел взглядом толпу. Воздух загустел от напряжения, как перед хорошей бурей, еще немного и хлестнет молния, испепеляя вызвавшего гнев толпы. Мысли взвихрились, заметались в тщетных попытках понять происходящее, но где-то в глубине уже возникло и окрепло понимание - кто именно вызывал недовольство. Вот только почему?
Среди гнетущей тишины, заставив вздрогнуть, раздался вопль боли. Из-за спин соплеменников выметнулась женщина, все то же безумие на лице, все те же растрепанные волосы, лишь в глазах, сменив отчаяние, пылает радость. Женщина подскочила, рывком выхватила обоих детей, и тут же скрылась в толпе. И вновь гнетущая тишина, лишь пронзающие суровые взоры да взбугрившиеся камни желваков.
Чувствуя, что еще немного, и не выдержит немого давления толпы, Мычка развел руками, сказал с вымученной улыбкой:
- Вот, детей принес. Пришлось побегать. Едва успел.
Один из стоящих впереди, мелкий плюгавый мужичок с всклокоченной шевелюрой, пританцовывая от нетерпения, спросил:
- Это правда, что там был бер?
Мычка ощутил облегчение, с ним говорят, а это хороший знак, сказал натянуто бодро:
- Да, это правда.
- Но ведь от бера не уйти, - ахнула одна из женщин.
Мычка выдохнул, уж кто-кто, а он знает о лесе достаточно, чтобы ответить на любой вопрос, сказал с подъемом:
- По-разному бывает. Я смог, к тому же не один.
Стоящий поодаль грузный мужчина с посеребренными сединой висками и обрюзгшим лицом задумчиво прогудел:
- На бера ходят группой, с оружием, да и то, мало кто отваживается. Как ты, один, невооруженный, смог спастись?
Мычка лишь развел руками. Вот он, живой, перед всеми, к тому же спасший детей. Какие могут быть сомнения?
Вперед шагнул мелкий скрюченный старик, больно ткнув Мычку пальцем в грудь, продребезжал:
- Чему дивитесь? Он же нечисть лесная. Мало что с бером - с демонами договорится!
Толпа в мгновенье ока оживилась, загомонили женщины, посуровели лицами мужчины. А дед не унимался, продолжал дребезжать.
- Думаете это он ваших детей вернул? Это он оборотней вернул, поганых. Детей-то давно черные духи умертвили, кровушку выпустили, душу выпили, а взамен перевертышей подсунули, нашли помощника. Ночь наступит, они и обернутся тварями мохнатыми зубастыми, поползут по избам, жертв выискивать, еще живых решать!
Мычка открыл и закрыл рот. На его глазах происходит нечто невероятное, словно в кошмарном сне. Люди, коим он помог, рискуя жизнью, обвиняют его же. И в чем обвиняют, в рожденных воспаленными умами небылицах! Какие духи, что за оборотни? От криков зазвенело в ушах, а от исполненных злобой лиц замутило. Мычка схватился за голову, чувствуя, еще немного, и он сойдет с ума, бросится в лес, подобно несчастной женщине, подергиваясь и завывая.
Среди искаженных физиономий и глумливых рож вдруг возник лик, что разом успокоил, наполнил душу умиротворением. Словно луч солнца пробился через черные тучи, осветил, согрел дыханием. Девушка, за которой он наблюдал из-за забора, стоит тут же, в толпе, но, в отличие от многих, ее лицо остается исполненным спокойствия и отрешенным. Но иначе не может и быть. Ведь прекрасному чужды дрязги и грязь, совершенное выше глупости, и не приемлет лжи. Ее взгляд обращен не куда-нибудь, а на него, проникает в самую суть, отделяя навет от истины. И потому во взгляде печаль, что остальные заблуждаются, не в силах разглядеть в смущенном юноше светлой души и чистых помыслов.
- Что случилось, почто голосим?
Трубный глас прокатился над толпой, перекрыл шум, заставив притихнуть даже самых яростных. Из-за спин селян выдвинулся уже знакомый высокий муж с вислыми усами, сделав пару шагов, остановился. Деревенские вновь зашумели, затараторили наперебой, сбиваясь, и мешая друг-другу, заголосили, пытаясь первыми поведать о случившимся. Староста слушал молча, сперва с улыбкой, затем посуровев. Глядя на изменения в его лице, Мычка ощутил робость. Если уж глава деревни встанет на сторону обвинителей - это конец. Но вот взгляд метнулся к незнакомке, и робость испарилась. Пока она здесь, несправедливости не произойдет.
Гомон затих. Селяне выдохлись, замолкли один за другим, ожидая решения старшего. Староста некоторое время молчал, затем произнес тяжело, словно ронял камни:
- В том, что вы говорите, есть зерно истины. Парень не наших кровей, пришел неведомо откуда. Кто он, мы не знаем, да и не особо интересно. Но он спас двоих детей...
- Не детей, перевертышей поганых! - выкрикнул старик визгливо.
Староста вперил тяжелый взор в старика, сказал сурово:
- Сеч, ты стар и мудр, но и ты не всеведущ, можешь ошибаться.
Толпа заволновалась, послышались недовольные шепотки. Кто-то, невидимый за спинами, выкрикнул:
- Может и он, а может и ты!
Усатый покачал головой, сказал тяжело:
- За свои ошибки я ответ держу. Готов ли ответить ты?
- За что ответить? - прокричал тот же голос, но уже не так уверенно.
- Если дети - подкидыши лесные, от них нужно избавиться, и как можно быстрее. Но, если нет? Достаточно ли ты уверен, чтобы своими руками убить несмышленышей? Может не ты, так кто-то другой уверен?
Ответа не последовало. Староста замедленно обвел глазами селян, но всякий тупил очи, отворачивался, не в силах выдержать тяжелого вопрошающего взгляда.
- А если окажется, что ты не прав, и ночью по селу разбегутся злыдни лесные? - проскрипел старик злобно.
Староста ответил сурово:
- Мой выбор - мой ответ. Пока решаю детей не трогать. Подождем, приглядимся. Нечисть лесная себя как-нибудь да выдаст. Вы же двери на ночь запирайте покрепче, да топите пожарче. Демоны, как известно, огня не любят.
- А с этим что? - прогудел грузный мужик с серебристыми висками, указывая на Мычку.
Староста развернулся. Мычка ощутил тяжелый пронизывающий взгляд, но глаз не отвел, наоборот, ответил насколько смог открытым взором. Староста отвернулся, бросил:
- А ничего. - Заметив удивление в глазах селян, поправился: - Пока ничего. То, что парень от бера ушел, причины могут быть разные. Может удачлив не в меру, а может и впрямь лесные жители настолько умелы, что и бера вокруг пальца обведут. В любом случае, пока лихих дел не натворил, потерпим, чай не долго осталось.