Для верности, он развел руки, показывая сколько именно колец и серег. Заворожено следя за его руками, Зимородок прошептала:
- Так чего мы тогда ждем, пошли быстрее!
- Куда? - Мычка оторопел.
- К сундуку.
- К какому сундуку... А-аа, вон ты о чем. - Мычка помялся, сказал нехотя: - Ну, ты, это, шибко не настраивайся. Не обязательно, что будет именно сундук. В том смысле, что сундук-то будет точно, но за содержимое не ручаюсь. Хотя... не ручаюсь даже за сундук. Если только небольшой ларь отыщем. Или шкатулку. Да и та может оказаться пустой...
Зимородок прервала резким жестом, сказала с великой решимостью:
- Веди. И только попробуй свернуть в сторону!
Мычка почесал в затылке, но спорить не стал, двинулся по запаху, благо, тот уже не исчезал, а наоборот, становился все сильнее и сильнее, вытесняя прочие ароматы леса.
Подлесок загустел, идти стало заметно тяжелее. Мычка удивленно вертел головой, не понимая, отчего кустарник, растущий до того редкими пучками, здесь буквально налезает друг на друга. Создалось впечатление, будто кто-то целенаправленно засадил все вокруг саженцами, что впоследствии выросли, взматерели, отгородив часть леса ощетинившейся ветвями живой стеной. Осталось лишь радоваться, что местечко облюбовал невзрачный лиственник, окажись это царап-куст, можно было бы смело повернуть назад, даже не пытаясь протиснуться сквозь сплетенья усаженных шипами ветвей.
Зимородок шла рядом, плечо к плечу. Также раздвигала ветви, терпела болезненные прикосновения к коже мелких, но удивительно жестких листьев. Мычка мучился совестью, глядя на пламенеющие на щеках спутницы ссадины, каждый раз, когда на нежной коже девушки появлялась очередная багровая полоска, взрагивал, словно это ему сейчас стеганула по лбу коварная ветка. Мычка уже сожалел о глупой шутке. Ведь он и предположить не мог, что девушка клюнет на такую безвкусную ложь! А она поверила, положившись на честность спутника, позволила себя увлечь, и теперь пыхтит рядом, продираясь сквозь все новые и новые кусты, что, кажется, никогда не кончатся.
Уязвленный собственной низостью, несколько раз он порывался сказать, выложить всю правду. Пусть она разозлится, пусть накричит, но он будет чист перед совестью. Наконец, решившись, он открыл рот, но в этот момент Зимородок прошептала:
- Что это?
Всего в шаге от них лес кончился. Вернее, деревья просто расступились, образовав идеально круглую поляну, но настолько большую, что глаз с непривычки провалился в зависшую над поляной синюю каплю неба. Кустарник также закончился. Только что ветви стояли стеной, скрученные в невероятных хитросплетениях, и вот уже пустота. Каких-то полшага, и буйная поросль обрывается, будто наткнувшись на невидимую стену.
Но не это привлекло взор. Посреди поляны возвышается земляной холм, больше похожий на кочку, настолько аккуратный, ровный, без единой выемки или неровности. Холм приковывает взгляд, пугающими, невероятными для природы правильными очертаниями. И размер, каков размер! Холм огромен, вздымается выше самых высоких деревьев, и очень-очень крут. Бока начинаются в паре шагов от отбрасывающей растения незримой границы, пушистые от почерневшей травы, испятнанные пучками мелких кустиков, резко взмывают вверх, где закругляются, переходя в плоскую вершину.
ГЛАВА 11
Шепотом, настолько тихим, что Мычка с трудом уловил смысл, Зимородок выдохнула:
- А сундуки всегда находятся в таких... жутких местах?
Мычка хотел отшутиться, но язык примерз к гортани. Неожиданно всплыло воспоминание из детства. Слова. Обрывки рассказа. Зашедший в дом гость делился впечатлениями о дальней охоте. Тогда Мычка был еще слишком мал, лежал в кроватке, отгороженный ширмой, и не мог видеть лица охотника, но наполненный ужасом голос запомнил надолго. Со временем слова истаяли, расплылись, забылся и рассказ, вытесненный более насущными делами, коих у каждого ребенка намного больше чем у любого взрослого.
И сейчас, глядя на чудовищное порождение неведомых сил, Мычка вспомнил тот день, а в ушах вновь зазвучал испуганный шепот. Слова протаяли, выкристаллизовались в огненные руны, отчего в желудке похолодело, а волосы на загривке встали дыбом. "Ни за что, если случайно встретите творение древних мастеров, не подходите близко, и, тем более, не заходите вглубь! Снаружи это ничем не примечательный круглый холм, но внутри..." Дальше воспоминание обрывалось, отчего становилось лишь еще страшнее.
Удивительный холм пугает и завораживает одновременно. Безумно хочется подойти, прикоснуться, рассмотреть внимательнее, но сердце сжимается от страха перед неведомым, а ноги деревенеют. Если бы рядом не было спутницы, что сейчас смотрит на него со страстной надеждой, наверное, Мычка бы ушел, вернулся в лес, не смотря на сжигающее любопытство. Но Зимородок дышит в ухо, прижимается к боку, отчего плечи раздаются сами собой, а сердце стучит чаще.
Отбросив сомнения, Мычка стиснул зубы, шагнул вперед, будто в пропасть. Мгновение парализующего страха, когда не знаешь, что случится в следующий миг, и вот он уже стоит на полянке. Сердце трепещет испуганной мышью, по спине сбегают капли пота, но губы раздвигаются в победной усмешке. Он превозмог себя, шагнул в неизвестное, открыл очередную ступеньку в бесконечной лестнице неведомого.
Позади зашуршало. Зимородок выскочила следом, прижалась, быстро-быстро дыша и испугано озираясь, прошептала в ухо:
- Почему-то мне страшно. Правда, странно? - Она нервно хихикнула.
И хотя на душе скребли кошки, Мычка приосанился, сказал легко:
- Если всего бояться, от каждого куста шарахаться будешь.
Зимородок оглядела холм, сказала с уважением:
- Это все же побольше куста будет.
Они двинулись по кругу, стиснутые с одной стороны непролазной стеной леса, с другой боком холма. Зимородок поглядывала на холм с опаской, но не выдержала, коротко дотронулась, тут же отдернув руку, затем осмелела, принялась ощупывать земляной бок. Мычка смотрел с неодобрением. Его с детства учили, что, прежде чем трогать неизвестные предметы, стоит сперва присмотреться, изучить, мало ли какая опасность кроится в невзрачном на вид растении, мелком животном, тихом лесном озерце. Растение может оказаться ядовито, животное нападет, а скрытые от взора в темной воде озера холодные ключи сведут мышцы судорогой, утянут на дно.
Однако, вслух он ничего не сказал. Трусом выглядеть не хотелось, да и Зимородок успела порядком испачкать руки, сбила огромный пласт земли, и продолжала раз за разом тыкать кулачком в бок холма без каких-либо видимых для себя повреждений. Холм медленно поворачивается вокруг, одинаковый и чуждый в невероятном совершенстве форм. Завороженный величием зрелища, Мычка не мог отдать себе отчет, зачем он идет по узкому, и явно опасному пространству.
Запах усилился, но источник по-прежнему не показывался на глаза, и Мычка уже отчаялся что-либо найти, когда Зимородок схватила его за плечо, порывисто выдохнула:
- Там!
Мычка взглянул в указанном направлении, ощутил неприятный холодок в груди. Край холма срезан, будто огромным ножом. Пока видна лишь грань, где шарообразность прерывается, отсеченная неведомой силой. И хотя взгляд еще не охватил картины в целом, что-то подсказывает - там, впереди, нечто намного более интересное, чем просто земляной скол.
- Пойдем, - Мычка взял спутницу за руку, - думаю, там кроется разгадка.
Зимородок поежилась, но руку не отняла, лишь спросила жалобно:
- Ты уверен, что нам действительно туда нужно? Может, пока не поздно...
Мычка улыбнулся, сказал ободряюще:
- Да мы только одним глазком. Если увидим... нет, даже почувствуем опасность, сразу же вернемся!
Зимородок сглотнула, и хотя на ее лице отразилось сильнейшее нежелание лезть в такое страшное, и явно очень опасное место, двинулась вперед, как бы невзначай продолжая удерживать Мычку за руку.