Распотрошив тушки, и насадив мясные кусочки на воткнутые вокруг костра веточки, Мычка присел под дерево, устало прикрыл глаза, не желая лишний раз тревожить девушку. Однако, Зимородок явно не рассчитывала молчать. Сперва раздалось недовольное сопенье, затем что-то зашуршало, треснуло, послышался исполненный раздраженья голос.
- И за что мне это наказанье? Мало, что осталась без вещей, так еще и мешок с припасами потеряли.
Мычка открыл глаза, повертел головой, отыскивая мешок, обнаружив, пристально осмотрел, сказал мягко:
- Возможно, ты не заметила, но мешок на месте, и, если мне не изменяет зрение, без единой прорехи.
Зимородок произнесла едко:
- Я что-то сказала о съестном? Потерялся мешок с моими припасами! Гребень, одежда, украшения... Вернее, что я говорю? Он вовсе не потерялся, нет. Кто-то, не будем указывать пальцем, оставил его специально, вместо жизненно необходимого, захватив никому не нужную ерунду!
Улыбнувшись уголком рта, к девушке явно вернулось расположение духа, Мычка произнес примирительно:
- Я схватил первое, что попалось под руку. Разбираться не было времени.
Зимородок поджала губы, повторила упрямо:
- Если бы времени не было на самом деле, о мешках бы и речи не шло, но ты все же взял один, и это один, по какой-то удивительно случайности, оказался вовсе не тем, что нужно.
- Предлагаешь вернуться? - Насмешливо прищурив глаза, Мычка взглянул на собеседницу. - Сейчас, погоди немного, дожарится мясо, и можем выдвигаться - спасать твой мешок.
ГЛАВА 16
Зимородок обиженно засопела, отвернулась, но вскоре повернулась вновь, сказала рассудительно:
- Ты же охотник, как ты мог не понять, что в озере живет такое... такое... - она запнулась, всплеснула руками, подыскивая подходящее сравнение, - страшилище! Ведь я там чистила белье, и даже купалась. А если бы тварь выскочила немного раньше, и поперла не абы куда, а прямиком в мою сторону?
Не желая обострять беседу, Мычка не стал напоминать, что тварь оказалась настолько велика, что, куда бы ни поперла, в итоге кончилось бы одним, сказал мягко:
- Сколько бы ни было опыта, как бы умен не был охотник, рано или поздно он натыкается на что-то, с чем не встречался ранее. На нечто необычное, странное, неведомое.
- Но ведь ты говорил, все звери похожи повадками! - перебила Зимородок скороговоркой. - Одни больше, другие меньше, но похожи. И всегда можно сделать предположение, предсказать, просчитать? Ты же говорил, ведь говорил же!
Мычка кивнул.
- Говорил. И не отказываюсь от сказанного.
- Тогда почему не использовал знание в этот раз? Почему не подумал, не сделал выводов?
Мычка взглянул испытывающе, сказал с усмешкой:
- Почему же не использовал, использовал, оттого мы с тобой сейчас живы, а не лежим разрозненными кусками в желудке чудовища. Да и выводы никуда не делись. И в ближайшем будущем это позволит нам не тратить силы попусту.
Зимородок произнесла с сарказмом:
- О своих подвигах расскажешь в другой раз, кому попроще и подоверчивее. А про будущее можно и послушать. Конечно, маловероятно, но... вдруг что умное?
Собираясь с мыслями, Мычка подбросил дров, по-очереди повернул палочки, чтобы мясо обжарилось равномерно и не подгорело, сказал:
- Понимаешь, этой твари... ее не должно там быть.
Зимородок поморщилась, на лице промелькнуло такое неприкрытое недоверие, что Мычка сказал обижено:
- Не хочешь слушать - не слушай, но и рассказывать не проси.
Девушка сказала с притворным удивлением:
- С чего взял? Видишь, сижу - слушаю, не перебиваю даже. Ты говори, говори, глядишь, и усну потихоньку. Все польза будет.
Пропустив колкость мимо ушей, Мычка продолжил:
- Лес вокруг густой, заросли плотные, из прорех только волчьи тропы, а из следов - отпечатки птичьих лап. Да и озерцо мелкое, неглубокое: ни щелей, ни отнорков.
Зимородок ухватила ближайшую палочку, где кусочки мяса успели потемнеть, покрылись хрустящей корочкой, поднесла к носу, желая лишь понюхать, но как-то так вышло, что зубы сами ухватили, разорвали на мелкие кусочки. Давясь и чавкая, словно здоровенный кабан, Зимородок сказала с набитым ртом:
- Ты рассказывай, рассказывай, внимания не обращай. Только объясни, какая связь между тварью, лесом и... о чем ты там еще говорил?
Задумчиво глядя, как девушка поспешно жует, давясь и мыча от удовольствия, Мычка произнес:
- Вот ты сейчас зайца трескаешь. Сколько потребуется, чтобы наесться?
Ошарашенная вопросом, Зимородок застыла, отвесила челюсть, но ощутив, что тщательно разжеванный и готовый к глотку кусок сейчас вывалится на землю, поспешно захлопнула рот. Глядя, как от невозможности ответить на наглость лицо спутницы пошло пятнами, Мычка усмехнулся, поспешил успокоить:
- Да ты ешь, ешь. Это я так, в качестве сравнения пример привел. Допустим, наешься одним, хотя, как ты лопаешь, понадобится минимум два, если не больше. Ну ладно, будем считать от малого, так - червячка заморить, так что пусть будет один.
Если взять зверя покрупнее, к примеру меня, а лучше бера, то ему зайца уже не хватит, не хватит даже двух. Потребуется олененок, а лучше молодой лось. И таких лосей ему нужно одного в седьмицу... ладно - в две. Надо все ж таки и меру знать, а то никаких лосей не напасешься.
Зимородок наконец справилась с куском. Громко сглотнув, она произнесла низким от негодования голосом:
- Это ты сейчас что хотел сказать, что я много ем? А раз много ем, значит я толстая? И задница у меня колышется, и бока отвисают, ты это хотел сказать, нечисть лесная?
Рванувшись к костру, Мычка мгновенно выхватил палочку с самым крупными и сочными кусками, столь же быстро сунул в руки собеседнице и пододвинул к лицу, так что соблазнительный мясной кусок краешком вдвинулся девушке меж губ, изогнутых в гневном оскале. От неожиданности Зимородок сомкнула зубы, откусив изрядный кус. Потеряв возможность говорить, она зло сверкнула глазами, но не выплюнула, начала жевать.
Избавленный от необходимости отвечать на обвинения, Мычка продолжил:
- Я это говорю к тому, что всем надо есть. И чем животное здоровее, тем ест больше. Это я не про тебя сейчас. Так вот тварь, что на нас напала, больше самого большого бера раз в десять, если не в двадцать пять, и есть должна соответственно: часто и много.
Довольный, что закончил такую длинную и сложную мысль, Мычка с удовлетворением выдохнул, замолчал, ожидая вопросов. Дожевав, Зимородок произнесла с отвращением:
- Что за народ пошел, нет, чтобы объяснить в трех словах, будет бубнить, пока солнце не сядет. У вас в племени все такие?
Мычка нахмурился, сказал уязвлено:
- Не все, но к делу это отношения не имеет. Объясняю совсем просто, для тех, кто в погребе. Каждому надо жрать, и жрать вдоволь. Хотя бы изредка. Если еды нет, или мало, то сил не остается, сперва на развлечения, а потом и на охоту. Нечем такому страшилищу тут питаться, не хватит ему ни лосей, ни беров. Сдохнет с голоду. Вернее, должно было уже давно сдохнуть, прежде чем до таких размеров вымахало.
Мычка в досаде сплюнул, отвернулся к огню. Однако, пламенная речь не прошла даром. Под впечатлением от услышанного, Зимородок испуганно сжалась, и даже перестала жевать, спросила чуть опасливо:
- И что это значит? - Заметив, как гневно сверкнули глаза спутника, поспешно поправилась: - В том смысле, чем это поможет нам?
По-прежнему хмуро, но уже гораздо мягче, Мычка произнес:
- Поможет тем, что я могу с уверенность сказать: встреч с подобными тварями можно не опасаться.
Зимородок выдохнула, расплывшись в улыбке, вновь зачавкала кусочком. Глядя, как подруга расправляется с остатками зайца, Мычка ободряюще улыбался, хотя внутри, прикрытый ворохом умных слов, по-прежнему тлел уголек сомнений. Как-то ведь это существо очутилось посреди леса, и если появилось одно, что помешает появиться остальным? Другой вопрос, когда это произойдет, и произойдет ли вообще, но для обсуждения таких вещей нужен собеседник более уравновешенный, чем тот, что сейчас сладострастно поглощает зайца, восстанавливая силы и заедая недавно пережитый страх.