Запрокинув кувшин, мужичок стал глотать столь жадно, будто не пил несколько дней. Глядя, как ходит вверх-вниз кадык соседа, Мычка с удовлетворением кивнул. Зимородок же покосилась с недовольством, спросила злым шепотом:
- Зачем отдал? Если не хочешь сам, не значит, что другим не надо.
Мычка коснулся заплечного мешка, сказал укоряюще:
- У нас есть еще, но, не думаю, что это хорошая мысль. Вино коварно. Посмотри на них, - он кивнул на дремлющих соседей по столу, - эти люди спят, одурманенные напитком. Если произойдет что-то нехорошее, они даже не заметят.
Зимородок наморщила носик, фыркнула:
- Было бы чего бояться. В глухом лесу, среди диких зверей, еще понятно. Но здесь...
Мычка лишь вздохнул, убеждаясь, что убрал вино вовремя. Еще немного, и Зимородок начнет лезть с разговорами к местным, вон как раскраснелась, глазенками так и сверкает, а там и до драки не далеко. Конечно, можно и подраться, уже почти цикл, как он не схлестывался в хорошей кулачной забаве, но отчего-то кажется, что местные не поймут. Да и Зимородок не одобрит, когда, вместо желанной чистой постели, очнется посреди леса, замерзшая и вымазанная в грязи.
Он завертел головой, отыскивая корчмаря. Тот возник, словно этого и ждал, спросил с приторной улыбкой:
- Еще мяса, вина?
- Благодарю, не нужно. - Мычка покачал головой. - Наверное, мы все же отправимся спать. Конечно, если я не ослышался, и у тебя действительно есть комнаты.
Корчмарь всплеснул руками, отчего его огромный живот колыхнулся, воскликнул:
- Конечно есть, как не быть! Вот только... - он на мгновенье запнулся, - все комнаты заняты. Все, кроме одной. Но смею вас уверить - лучшей! Там есть окошко, ларь, и отличная большая кровать.
Зимородок кивала в такт словам, но едва услышала последнее, вспыхнула, воскликнула с негодованием:
- Как одна? Что значит одна? Нам нужны две!
Корчмарь захлопнул рот так, что клацнули зубы, взглянул с непониманием, перевел глаза на Мычку. В его глазах удивление мешалось с подозрительностью. Заметив, как лицо корчмаря твердеет, а в глазах зажигаются нехорошие огоньки, Мычка примирительно улыбнулся. Вспомнив, как именно в его деревне обозначали перебравших вина, он кивнул в сторону девушки, незаметно пощелкал себя средним пальцем по краешку челюсти, не особо надеясь, что Дерюга поймет.
Однако жест оказался универсален, и корчмарь понимающе закивал, расплылся в улыбке, пробормотал:
- Конечно, конечно. Все, как пожелаете. Раз нужны две - будут две.
Мычка с облегчением выдохнул, поднялся, заодно подхватив спутницу, произнес:
- Что ж, веди. Сил нет, как спать хочется.
Корчмарь двинулся вперед, дойдя до дальнего угла, отворил дверь, застыл в ожидании. Крепче ухватив девушку за руку, Мычка пошел следом, не обращая внимания на нахмуренные брови и недовольное сопенье спутницы. Перед дверью Мычка обернулся, мельком оглядел помещение, перехватив несколько внимательных взглядов, что, впрочем, тут же исчезли, потеряв всякий интерес.
Дверь захлопнулась, отрезая от шума и запахов помещенья. Одновременно стало темно. Прислушиваясь к тяжелым шагам хозяина корчмы, Мычка пошел следом. Вот шаги затихли, что-то протяжно скрипнуло.
- А вот и ваша комната. Заходите. Тут несколько темновато, но внутри окно, так что света хватит.
Мычка осторожно обошел Дерюгу, больше похожего на сгусток тьмы, вошел в помещение. Дверь захлопнулась. Послышалось приглушенное - "доброй ночи", заскрипели удаляющиеся шаги, хлопнуло вторично и все стихло.
Рядом засопело, донеслось недовольное:
- Ты это все специально подстроил! Думаешь, я не видела, как вы переглядывались с корчмарем?
- Я лягу на полу, - произнес Мычка отстраненно.
Зимородок помолчала, не ожидав столь простого решения, сказала неуверенно:
- Какая разница, все одно подглядывать будешь.
Дождавшись, когда глаза привыкнут, и смогут различить хотя бы общие очертания интерьера, Мычка осмотрел комнатку. Небольшая, три на четыре шага, комнатушка не поражает богатством: кровать у одной стены, ларь, а по совместительству стол, у противоположной. Мелкое, затянутое помутневшим от старости звериным пузырем окошко почти не пропускает свет, и огни в окнах ближайших изб кажутся далекими и бледными, словно звезды.
Зимородок скользнула к постели, проворчала:
- Отвернись.
Мычка послушно повернулся. В ожидании, пока за спиной затихнет шуршание, взгляд мазнул по двери, вверх, затем вниз, не обнаружив на пути препятствий, прошелся вновь и вновь. Мычка произнес в раздумье:
- Похоже, здесь и впрямь живут хорошие люди.
- Это почему? - донеслось сонное.
- У двери нет засова.
Шорох за спиной затих, Зимородок воскликнула в изумлении:
- То есть как нет, совсем?
Мычка пожал плечами.
- Ну да. А зачем, если к двери кроме постояльцев никто не притронется?
- Что значит никто? - пискнула Зимородок в возмущении. - А если сквозняком распахнет, а я тут голая?
Позади отчаянно заскрипело, громко зашуршало одеяло, будто и впрямь дверь вот-вот распахнется, и в комнату ввалится развеселая толпа постояльцев, примется с пристрастием и интересом пялить глаза.
- Ты закончила? - Мычка нетерпеливо передернул плечами. - Вообще-то я бы тоже прилег.
Из-за спины донеслось задушенное, будто Зимородок не просто завернулась в одеяло, но и забилась под кровать:
- Да. Но только чур, ложись на пол. Ты обещал!
Для верности Мычка постоял еще немного, чтобы уж точно не увидеть даже кусочка обнаженного тела, что без ведома хозяйки, неким удивительным образом, случайно высунулось из-под одеяла, после чего повернулся, принялся раздеваться. Он не стал открывать ларь, а просто сложил вещи сверху, сперва перевязь, затем заплечный мешок.
Со вздохом облегченья Мычка опустился на пол, подложив рубаху под спину, а штаны, в качестве подушки, под голову, поерзав, и устроившись удобнее, затих. Навалилась усталость, натруженные дорогой, приятно заныли мышцы. Однако сон не шел. Непривычная, после свободы леса, теснота комнаты давит, порождая смутные опасения и невнятное беспокойство.
Мычка прислушался. Сверху доносится равномерное сопенье, Зимородок уже спит. Приглушенные стенами, слышны разговоры оставшихся в зале людей, откуда-то издали доносится частый брех собак и заунывная песня. Он еще некоторое время прислушивался, но вскоре глаза закрылись, звуки истончились, и мир исчез, погрузившись в мягкую долгожданную черноту.
ГЛАВА 5
Тихий скрип царапнул острым коготком, отчего уши разом дернулись, повернулись к источнику звука. Сон мгновенно слетел, как уносятся остатки утреннего тумана под порывом свежего ветерка. Не открывая глаз, Мычка прислушался до ломоты в черепе. Тишина. Ни звука. Словно шорох почудился. Может и так, вот только откуда взялось ощущение, что в комнате появился кто-то еще?
Мычка приоткрыл глаза, принюхался. Ноздрей коснулся запах лука и специй, мощный, будто к лицу поднесли тарелку с пищей. Похоже, ночной гость перед визитом не удосужился прополоскать рот. Вновь скрипнуло. Визитер явно пытается ступать как можно тише, но получается плохо. Возможно, если бы в комнатке остановились обычные люди, от подобного шума никто и не почесался, но только не вершинник.
Темное пятно в проеме качнулось, сдвинулось, сперва на шажок, затем еще. Мычка смутно удивился, что гость до сих пор не отдавил ему ногу. Шажок. Еще шажок. Фигура нависла над ларем, руки протянулись к вещам, зашуршала ткань. Мычка с облегченьем выдохнул. Визитер оказался обычным воришкой, и заглянул всего лишь проверить содержимое мешка, не имея за душой более жестоких намерений.
Мягко, стараясь не шуметь, Мычка поднял руку, примерившись, цапнул незнакомца за ляжку. Тот вспикнул, шарахнулся к выходу, однако запнулся, вылетев в коридор, с грохотом приложился об стену. Судя по звуку, удар получился не слабым, однако страх оказался сильнее, и визитер рванул к выходу, жалобно поскуливая и жутко топоча. Хлопнуло, где-то в отдаленье приглушенно зазвенело, и все стихло.