Роща осталась за спиной. Где-то там, под сенью деревьев, в яме вырытой для других, но ставшей могилой хозяину, покоится Дерюга. Злодей в жизни, но достойный в смерти муж, чей пример надолго останется в памяти. Его рассудят духи. Что до тех, кто сейчас двигается впереди, таща на поводу плененную девушку... Духи рассудят и их, но чуть позже. Сейчас об этом лучше не думать. Лучше не думать вообще. Так будет проще и быстрее. Тем более, желания - желаниями, а уж как выйдет на деле не знает ни кто.
Под ноги ложится тропка, взгляд неотрывно следует всем изгибам, отмечая малейшие следы. Вот один из похитителей оступился, трава еще не успела выпрямиться, в мягкой от небольшой лужи по соседству земле остался оттиск подошвы. А вот в горстке пыли обозначились следы Зимородок: отпечатки мельче мужских, шаги короче. А это и вовсе непонятно что. В другое время стоило бы остановиться, рассмотреть, подумать, но не сейчас. И ноги вновь попирают пыльную плоть земли, направляясь к неведомым горизонтам бесконечной знойной степи, миг за мигом, вздох за вздохом, шаг за шагом.
Двигаясь по тропе, Мычка неспешно жевал мясо, доставая из заплечного мешка, и забрасывая в рот кусочек за кусочком. Горсть вяленых кусков, взятая у корчмаря перед уходом, оказалась как нельзя кстати. Тугие волокна, уплотнившись от тщательной сушки, требовали усиленного пережевывания, отвлекая от невеселых мыслей. Солнце медленно вползало на небосвод, пока не утвердилось на самой вершине, изливая все более плотные потоки жгучего зноя.
Бурдюк с водой заметно полегчал. Отхлебнув в очередной раз, Мычка покачал головой, упрятал емкость на самое дно мешка, подальше от соблазна. От жажды он не умрет. Не смотря на невыносимый жар, на пути то и дело встречаются рощицы и опушенные густым кустарником небольшие группки деревьев. Найти сырое место, сделать углубление, и вскоре на дне ямки выступит влага, а если подождать подольше, можно легко наполнить бурдюк. Вот только время поджимает, так что придется потерпеть. К тому же, если подумать, пить не так уж и хочется.
Мычка вернулся мыслью назад, когда они с Зимородок впервые вышли из леса. Жар открытых пространств показался невыносим, солнце обжигающе, а от бурдюка почти не отрывались, восполняя стремительно улетучивающуюся из тела воду. Однако, сейчас он идет средь полей, под палящими лучами, не ощущая жажды, и чувствует себя совсем неплохо.
Мычка мельком осмотрел себя. Кожа на руках заметно потемнела, приобрела коричневатый оттенок. Если бы не штаны и рубаха, он бы давно стал таким же, как барахтающиеся в пыли дети, виденные в прошлом селе - темно-коричневый, не отличимый от местных. Если же взъерошить волосы, чтобы не выглядывали кончики ушей, никто и не заподозрит в нем вершинника.
Мысль показалась интересной. Мычка остановился, снял перевязь, мешок, после чего скинул рубаху и штаны, оставшись в набедренной повязке. Стало заметно легче. Под напором ветерка влага испарилась, кожа высохла и лишь свернутое под мышкой белье напоминает о недавних мучениях: струящихся по спине соленых ручейках и пропитанных потом, липнущих к коже шкурах.
Время от времени Мычка вскидывал глаза, всматривался в трепещущее марево воздуха. И хотя видимость не шла ни в какое сравнение с лесом, подавляя поистине безграничным, непостижимым уму простором, окоем всякий раз оказывался пуст. Мычка вновь ронял глаза, продолжал шагать, медленно но неумолимо приближаясь к цели. Подошвы сапог гулко ударяют в землю, горло пересохло, а в глазах время от времени плывет, но это не имеет значения. Не важно, придется ли идти день, или седьмицу, но, рано или поздно, он достигнет цели, отыщет девушку, что успела стать намного больше, чем просто спутницей, и вместе они двинутся в далекий загадочный город, раскинувшийся в неведомых краях, у подножия высокой горы.
Иногда вдалеке виднелись домишки, предвестники сел, но Мычка продолжал упорно идти дальше. Лишь единожды, когда избы возникли совсем рядом, он зашел в деревню. Напившись вволю, и пополнив запасы воды, он сердечно поблагодарил пожилую женщину, что не поленилась вынести незнакомцу наполненную до краев здоровенную бадью, после чего зашагал вновь.
Дорога расширилась, стали попадаться люди, бредущие, как навстречу, так и в ту же сторону. Изредка встречались телеги, до верху груженые мешками, с сонными мужичками на передках, и такими же сонными быками в упряжке. Мычка сторонился, провожал удивительные конструкции взглядом.
Солнце покатилось в закат. Жара начала спадать, стало ощутимо прохладнее. Мычка оделся и сразу ощутил себя спокойнее. Рубаха и штаны вернулись на свое место, разом придав уверенности, и избавив от удивления во взглядах прохожих. Небо потемнело, могучие космы далеких облаков зажглись алым. Следы на дороге поблекли, начали растворяться в растущих тенях. Мычка задумался: устроиться на ночлег прямо сейчас, или двигаться, пока видно хоть что-то, когда, в очередной раз оторвавшись от земли, взгляд уперся в преграду.
Мычка сморгнул, оторвавшись от размышлений, вгляделся в непонятное. Глаза прищурились, ноги замедлили шаг, а губы растянулись в улыбке. Впереди, неподалеку, вознеслась деревянная стена. Посреди стены окаймленный вратами проем, куда ныряет дорога. В проеме, если приглядеться, виднеются непривычных очертаний дома, едва заметные, движутся букашки людей.
Город, о котором говорил Дерюга. Тот самый, куда силой увели подругу. Осталось лишь войти, и отыскать Зимородок, а там будет видно. Улыбка истаяла, губы сжались в тонкую полоску. Ускорив шаг, Мычка направился к вратам.
ГЛАВА 9
У ворот, прислонившись к стене, развалился воин, на лице скука, пальцы поигрывают рукоятью ножа, взгляд лениво шарит по прохожим, перескакивает с одного на другого, на одних задерживается, других же пропускает сразу. Ощутив на себе внимание стража, Мычка прикрыл глаза, напустил на лицо безразличие.
- Эй, а ну-ка подойди. Тебе говорю!
Словно вынырнув из глубоких раздумий, Мычка замедленно повернул голову, взглянул с вопросом. Страж кивнул, поманив пальцем, поднимаясь навстречу. Мычка покосился на врата. Проем совсем рядом, лишь один прыжок отделяет от входа в город, а там народу столько, что даже будь воин о ста глаз, не увидит, не найдет. С другой стороны, лишнее внимание ни к чему. Вдруг стражу всего лишь захотелось поговорить.
Внутренне напрягшись, готовый в любой момент сигануть в сторону, Мычка приблизился с прежним отстраненным видом, поинтересовался:
- В чем дело?
Страж пробежался взглядом с головы до ног, надолго задержавшись на плечах, где, выпирая из-под плаща, топорщатся рукояти мечей и дуга лука, сказал с подозреньем:
- Не многовато оружия для одного?
Мычка замедленно повернул голову, распахнул глаза, будто только сейчас обнаружил за спиной целый арсенал, сказал с досадой:
- И это по-твоему много? Был бы ты охотником - знал бы, сколько оружия нужно в лесу. Это тебе не город. Если с оружием что-то случиться - замену не найти.
Воин покивал, сказал с недоверием:
- Что-то я не слышал, чтобы охотники таскали с собой охапками мечи.
Мычка закусил губу, столь нагло врать еще не приходилось, однако, страж смотрит требовательно, и он вздохнул, понизив голос, доверительно произнес:
- Ты прав, в охотничьем деле мечи ни к чему. Но кроме зверей в лесу рыщут намного более опасные существа.
Воин подобрался, спросил, невольно понизив голос:
- Что еще за существа?
Не выдавая охватившего ликования, Мычка произнес с мукой: