Парни остановились, одновременно вперились взглядами. На лицах по-прежнему угроза, но в глазах удивление. Похоже, рассчитывали, что один троих убоится, уйдет, но не вышло, а быть может это страх - отражение местных легенд? Как там его назвали, вершинником, нечистью лесной? Впрочем, не имеет значения. Сейчас все станет ясно.
Мычка замедлил движения, остановился. Стоящий в центре парень усмехнулся, процедил, обращаясь к товарищам:
- Что-то завоняло, мочи нет. Никак лесной нечистью потянуло.
Парни обидно заржали.
Мычка готовился к чему-то подобному, но все равно ощутил растерянность. В деревне подростки частенько шутили друг над другом, иногда соревновались в силе и ловкости, порой доходило до драк, но столь откровенного презрения он не встречал ни разу. Даже проиграв, со сбитыми до крови кулаками и пущенной из носа юшкой, подрастающий лесной охотник никогда не опускался до ругани, тем более себе такого не позволял победитель. Но, судя по всему, здесь все совсем по-другому. К лучшему ли, нет ли, но по другому.
Ощутив, что наконец-то нащупал суть, Мычка успокоился, спросил с улыбкой:
- Нет мочи настолько, что на встречу спешите - спотыкаетесь?
Смех оборвался мгновенно, словно весельчаки разом хлебнули воды. Лица парней вытянулись, а один от удивления даже отвесил челюсть. Глядя, как начинают лыбиться спутники, парень, что начал беседу, в досаде закусил губу. Он не ожидал отпора, и растерялся, но быстро пришел в себя, прошипел:
- Умеешь говорить - неплохо для нечисти. А как дело с остальным?
ГЛАВА 5
Сжав кулаки, парень шагнул вперед, встал наизготовку, и... Мычка ощутил облегчение. Общаясь с местными, перехватывая полные холода и враждебности взгляды, он чувствовал себя неуютно. Даже хороший знакомый, оказавшись не к месту, вызывает определенные неудобства, что уж говорить о чужаке. К тому же он попросил помощи, и теперь вынужден терпеть. Но поединок не разговор, и если слова можно пропустить мимо ушей, списав на шутку, от вызова не отказываются.
На душе стало легко и свободно. В родной деревне кулачным боям отводили времени с лихвой, и уж что-то, а бросать противника на землю приходилось не раз. Мычка отвязал плащ, отбросил в сторону, с улыбкой произнес:
- Хочешь узнать - подходи, не бойся.
- Это я боюсь, я!?
Лицо парня побагровело, исказилось от ярости. Он прыгнул вперед, одновременно нанося удар. Мычка откачнулся. Противник зарычал, начал напирать, размахивая кулаками. Мычка уворачивался, легко уходя от мощных, но медлительных ударов. В родной деревне упирали больше на ловкость, чем на грубую силу. Увернуться от удара, подсечь, чтобы противник потерял устойчивость, бросить на землю, а пока соперник возится у ног, пытаясь подняться, с видом победителя пройтись по кругу, под восхищенные возгласы девушек и ободрительные взгляд парней.
Некоторое время Мычка лишь уворачивался, отступал, уклонялся, отпрыгивал, ожидая, пока соперник выдохнется, или придет в себя. Но, войдя в раж, парень лишь перетаптывался, да сопел, раз за разом пытаясь достать неуловимого противника. Наконец, не выдержав, он воскликнул в гневе:
- Дерись как мужчина! Или ты, как девка, лишь убегать мастак?
Мычка нахмурился. Все имеет границы. И если "нечисть лесную" еще как-то можно пережить, то сравнение с девушкой... Он еще какое-то время пытался сдержаться, но из глубины поднялось нечто древнее и злое, оттеснило робкие попытки разума противится, завладело телом. Откачнувшись от очередного удара, Мычка дважды с силой хлестнул противника наотмашь по лицу, раз, другой, пока тот, оглушенный, растеряно ворочал глазами, перехватил за руку, рванул, бросая вниз лицом, прямо в грязное месиво под ногами.
Парни, что стояли до этого момента недвижимо, ожидая окончания боя, опешив смотрели, как их товарищ слабо шевелится, не в силах встать, будто здоровенная рыбина, которую выбросили из воды на берег. Они были настолько уверены в победе спутника, что от удивления остолбенели, когда же, наконец, пришли в себя, переглянулись, и с яростным воплем кинулись в драку.
Мычка ожидал нападения. Бушующая внутри темная злость жаждет выхода, как же трудно удержаться, чтобы не броситься первым. Удар. От хлесткой пощечины голова противника дергается. Вторая рука с силой тыкает в бок. Прыжок в сторону. Мимо лица, едва не задев щеку, проносится кулак. Отмашка. Пытавшийся зайти сбоку парень хватается за глаза. И не важно, что это не "по-честному". По-честному бьются совсем по-другому, а сейчас не то время и не то место чтобы придерживаться правил.
Удар. Уворот. Отмашка. Тело изгибается, старательно избегая тяжелых, но медлительных ударов. В кулачном бою, как и в охоте, побеждает не тот, кто сильнее, а кто шустрее, вертлявее, быстрее. Волки валят намного превосходящего по размерам лося нанося множество мелких укусов: напрыгнул, хватил зубами, так что показалась кровь, отскочил, избегая смертоносных рогов или тяжелого копыта. Пусть это тяжело, пусть мышцы ноют от напряжения, но победивший отдохнет, восстановит силы, проигравший же потеряет все. И потому, все повторяется снова. Прыжок. Уворот. Отмашка.
Внизу что-то возится, мычит, хватает за ноги, мешая движению. Пинок. Доносится жалобный вспик, и нога освобождена. Руки отмахиваются, отбивая от лица чьи-то скрюченные пальцы, выстреливают, нанося противникам несильные, но болезненные удары. Плечи дергаются, принимая тычки, болезненно ноют мышцы.
Из противников на ногах остался лишь один, остальные на земле. Взгляд мимолетом выхватывает скрюченные фигуры: кто-то недвижимо сидит, держится за лицо, из разбитых губ капает красным, кто-то отползает, болезненно дергаясь при каждом движении. Оставшийся противник самый медлительный, но и самый крепкий. Удары и тычки, что давно свалили с ног товарищей, он не замечает вовсе, словно бы раз за разом кулаки вершинника не врезаются в грудь, в плечи, не бьют раскрытой ладонью по щекам.
Ярость улеглась, насытилась чужой болью, азарт утих. Уже не хочется продолжать, а сбросивший путы разум нашептывает о перемирии. Но соперник не унимается, прет буром. А уйти, повернуться спиной... Может кто-то другой и поступил бы так. Может так поступил бы и он сам, но только не сейчас. Начатое нужно завершать, даже если уже не хочется, даже если бросить намного легче чем продолжить, но начатое нужно завершать.
Тело уходит в сторону, увлеченный вложенной в удар силой, противник проваливается вперед, а мгновением позже, согнутая в локте, рука разворачивается, целя в ни чем не защищенный затылок. Локоть немеет, злые иголочки боли разбегаются по плечу, но цель достигнута. Взмахнув руками, противник оседает на землю, глаза осоловело смотрят в даль, а изо рта течет струйка слюны.
Все. Можно остановиться, отдохнуть, дождаться, когда сердце успокоится, а перед глазами перестанут прыгать кровавые мухи. Тогда уже можно заняться и соперниками. Хоть и напавшими, вопреки правилам чести, втроем на одного, но, все же обычным парнями. Осмотреть повреждения, помочь, если в запале боя случайно нанес чересчур тяжелую рану.
Ушей коснулись тяжелые шаги. Мычка повернулся на звук. Из деревни быстрым шагом приближается мужик, за ним, в отдалении, еще двое. Улыбка облегчения сошла с губ, а в сердце кольнуло. Мужик явно зол, а идущие следом так и вовсе... Словно здесь произошло что-то очень плохое.
Глядя на приближающихся, Мычка невольно отступил, взглянул с вопросом. Мужик подскочил, оглядев место побоища, прошипел:
- Это что такое? Говори, нечисть лесная!
Пропустив последнюю фразу мимо ушей, Мычка отстраненно произнес:
- Ничего особенного. Потоптали поляну, размялись на кулаках.
У мужика отвисла челюсть. Указывая на распростертых по земле парней, он прохрипел:
- Это ты называешь "размялись"? Да ты же их изувечил, искромсал, тварь!