Мычка привлек подругу к себе, сказал мягко:
- Сожаления подождут. Пойдем, нам предстоит тяжелый спуск, а затем прогулка вокруг горы. Посмотри, здесь не спуститься.
Он указал вниз, на идущий до самой земли, почти отвесный обрыв, словно неведомый великан огромным мечом разрубил гору надвое. Одна половинка со временем рассыпалась, превратилась в пыль, а вторая осталась немым свидетелем чудовищных событий минувших времен.
Спускаться оказалось не намного легче, а местами гораздо тяжелее. Для ног не видно опоры, приходится нащупывать, крепко удерживаясь руками, но и после, когда ступня упрется, нужно нажать всем весом, проверить, так ли прочна опора, не провалится ли в самый ответственный момент камень, что мгновенье назад казался непоколебим, увлекая за собой в пропасть. Сказалась и накопленная на подъеме усталость. К тому времени, как спуск закончился, солнце коснулось виднокрая. Собрав остатки сил, добрели до ближайшей группки деревьев и, как есть, не раздеваясь и не разводя костра, рухнули на землю. Мычка забылся сразу, Зимородок некоторое время ковырялась в остатках пищи, вяло грызла мясо, с трудом заставляя челюсти двигаться, но, так и не дожевав, заснула с куском во рту.
Измученные восхождением, спали до полудня. Лишь когда, пробившись сквозь ветви, солнце начало припекать, наконец пробудились. Сжевав оставшиеся крохи мяса, двинулись в путь. И хотя желудки недовольно ворочались, а под ложечкой неприятно ныло, о полноценном завтраке так никто и не заикнулся. Слишком сильно оказалось желание поскорее попасть в таинственный город, куда стремились так долго, а нашли столь неожиданно.
Гора поворачивается столь неспешно, что, кажется, они не идут - топчутся на месте. Прошло не мало времени, прежде чем далеко впереди появились первые домишки. Всматриваясь в постройки, Мычка лишь качал головой. Когда дома наконец приблизились, Зимородок поняла, отчего спутник хмурится. Обломки стен, пустые глазницы оконных проемов, провалившиеся крыши... Окраины города оказались заброшены. Ветер уныло гудит в прорехах крыш, меж окаменевшими от старости кучами мусора шныряют крысы.
Мычка невольно поднял руки, проверяя оружие. Пальцы наткнулись на лапку лука, ощупали, коснулись тетивы. Он досадливо дернул щекой, однако, снимать тетиву не стал, лишь пошел мягче, зорко поглядывая по сторонам. Зимородок прижалась к плечу, пошла быстрее, испуганно озираясь. Среди развалин мелькают странные тени, подозрительные фигуры скрываются от глаз: не то мерещится со страха, не то кто-то действительно живет, предпочтя городу заброшенные руины.
Выбравшись из руин на улочку, пошли бодрее. Хоть ям и выбоин хватает, но все проще, чем перелазать через груды камней, опасаясь, как бы ветхие стены не рухнули на голову. По мере продвижения вглубь город изменился. Исчезли развалины, домишки, хоть и по-прежнему ветхие, уже не светят насквозь прорехами, в окнах мелькают лица людей. Появились прохожие, стайки веселой ребятни, улочка заполнилась говором и шумом.
И чем дальше, тем дома прочнее, а люди наряднее. По-прежнему большинство прохожих в лохмотьях, но все чаще попадаются опрятно одетые горожане. Улица незаметно расширилась, народу стало больше, появились торговцы, то здесь, то там заметны распахнутые настежь двери, судя по крепкому запаху пищи и доносящемуся изнутри гомону - корчмы.
Кое-где, в особенно оживленных местах, прогуливаются воины, негромко переговариваются, поглядывают вокруг. Судя по одинаковой амуниции и цепкими взглядами - стражи. Каждый раз, заметив стражей, Мычка тайком осматривался, пытаясь понять, кого именно охраняют, однако, так никого и не обнаружил, махнул рукой. Он уже успел понять - в разных местах люди живут по-разному. Мало ли какие обычаи здесь.
Зимородок вертит головой, заглядывается на все яркое, блестящее, необычное, любуясь разложенными на лотках товарами, замедляет шаг, а иногда и вовсе останавливается, не в силах отвести взгляда от яркого платка или сверкающих украшений. Мычка не торопил, шел рядом, с интересом наблюдая за жизнью города: шумная толпа, крикливые торговцы, густой дух пищи и нечистот, висящий плотной волной - все кажется новым и необычным. Когда от гула голосов заболели уши, а от мельтешения лиц утомились глаза, Мычка свернул в ближайший переулок, повел подругу задворками.
Народу поубавилось, идти стало легче. Удерживая в памяти намеченный на вершине маршрут, Мычка уверенно продвигался по переулкам, нырял в незаметные щели, перебирался через груды мусора. Несколько раз заходили в тупики, приходилось возвращаться, искать обходной путь. Когда, в очередной раз, вынырнув из удушливой вони подворотни, выбрались на небольшую тихую улочку, Зимородок заметно побледнела, замедлила шаг. Глядя, как на лице подруги стремительно сменяются чувства, Мычка поинтересовался:
- Что-то случилось?
Пристально разглядывая ближайший покосившийся дом, Зимородок ответила с запинкой:
- Это место кажется смутно знакомым. Видишь, эту скособоченную избу? И забор, вон тот, дальше, рядом с засохшим деревом! Правда, воспоминания слабы, все словно в тумане. Как будто-то я была здесь но очень, очень давно.
Мычка молча следил за спутницей. Память не подвела, они вышли точно к указанному на карте месту. Конечно, не поднимись заранее на гору, узнать в корявых значках на карте возвышающиеся вокруг здания он бы не смог. Даже сейчас он до конца не уверен, что нашел верное место, хотя, вон башенка, а вот невероятно длинный дом, взятые в качестве ориентира еще на горе. Но, раз у Зимородок всколыхнулись воспоминания, значит ошибки нет.
Зимородок тем временем двигалась вдоль улицы, касалась рукой заборов, стен, останавливалась, по долгу глядя в одну точку, совершенно не обращая внимания на прохожих, бросающих на странную девушку удивленные взгляды. Чтобы окончательно увериться, Мычка полез в заплечный мешок, вытащив карту, развернул. Да, все верно. Эти два значка - дома напротив, вот тот, длинный, здание, где сейчас стоит Зимородок. Отмечено даже дерево на углу! А десяток шагов спустя, на противоположной стороне, короткое, но высокое здание с заостренной крышей, помеченное на карте жирным крестом. Значит не ошибся.
ГЛАВА 17
Руку рвануло, щеку обдало воздухом. Ошарашенный, Мычка замедленно поднял голову: согнутая спина, грязные лохмотья, вороватые движения. Впереди поспешно удаляется человек, зажав под мышкой нечто скомканное, серое, смутно знакомое. Мычка пошевелил пальцами, где мгновенье назад удерживал заплечный мешок. Понимание пронзило молнией.
- Стой, отдай мешок!
Крик разнесся по улице, резкий, как удар бича. Прохожие вздрогнули, с ближайшей крыши вспорхнули испуганные птицы, а человечек впереди бросился бежать. Услышав вопль, повернулась Зимородок, взглянула с удивленьем, однако, поняла все мгновенно. Дождавшись, когда человечек приблизится, шагнула навстречу, ухватив мешок, потянула.
Мычка невольно залюбовался. Щеки подруги разгорелись, глаза сверкают огнем, на лице хищная гримаска, пальцы крючками впились в ткань мешка - не отпускают. Человечек рвется, дергает изо всех сил, но Зимородок вцепилась крепко, не оторвать. Ненадолго обзор заслонил крупный мужчина, а когда, заметив напирающего вооруженного незнакомца, отшатнулся, Мычка похолодел. За прошедшие мгновенье взгляд человечка изменился, глаза заледенели, а губы изогнулись в нехорошей усмешке.
От предчувствия непоправимого сердце болезненно заныло. Грудь раздалась для вопля. Брось, оставь мешок, будь он проклят! В руке человечка блеснуло. Короткое, смазанное движение, и вот он уже убегает, прижимая добычу к груди, а Зимородок... Слова примерзли к языку, глаза расширились, а дыханье прервалось. Прижав руки к горлу, Зимородок замедленно оседает. В глазах застыло удивление, щеки стремительно бледнеют, а из под пальцев, густое и темное, медленно расплывается кровавое пятно.