Урок длился уже почти два часа, когда двери кабинета открылись, и туда ворвался, мокрый и грязный Илья Игнатьевич и с удивлением уставился на представшую перед ним картину.
К, сожалению, Илья Ефимович Репин еще не родился в своем украинском Чугуеве, и поэтому не мог написать маслом эту сцену, которая была достойна его кисти и могла иметь такое же название, как его настоящее творение "Не ждали".
Наступившее неловкое молчание, наконец, нарушила Катенька.
— Ах, папенька, — защебетала она, — а я тебя так быстро не ждала, что-то случилось, ты выглядишь таким уставшим.
После этого она подошла к нему и, стараясь не испачкаться, поцеловала его щеку. При этом, сморщив носик, потому, что от папеньки несло лошадиным потом, как от конюха.
Вершинин после этого немного обмяк и ласково спросил:
— Доченька, может, объяснишь, что тут происходит, откуда взялся этот хлопец, и что он тут делает?
Катенька слегка покраснела, но бойко затараторила.
— Представляешь, папенька, это бывший деревенский дурачок Николка из Чугуево, Его вчера привезли оттуда, чтобы он казачком был вместо Лешки. А я решила научить его французскому языку.
Глаза Ильи Игнатьевича чуть не вылезли из орбит от услышанного. Он, молча, несколько секунд разевал рот, потом повалился на стул и засмеялся. Он заливался до слез, хохотал, после нескольких часов скачки на коне, и всяких тревожных мыслей, копошащихся в его голове, он почувствовал такое облегчение, когда увидел, что его дочка вместо того, чтобы конспектировать произведения маркиза де Сада, возится с деревенским дурачком.
— О-хо-хо, — начал он успокаиваться, — Катенька, ну и как ваши с мадам Боже успехи, удалось вам научить его чему-то?
Катенька гордо посмотрела на него
— Николка быстро расскажи французский алфавит.
Наш герой, который при появлении Ильи Игнатьевича вскочил со стула и низко поклонился, вопросительно посмотрел на того.
— Давай, давай, говори, — приободрил его Вершинин, в полной уверенности, что парень собьется через две три буквы.
Но по мере того, как тот называл букву за буквой, с абсолютным эльзасским произношением мадам Боже, у него брови поднимались все выше и выше.
— Это, что же, — он обратился к мадам Боже, — дурачок выучил алфавит сегодня?
— Если бы только алфавит, он выучил еще почти сто слов и может отвечать на простые вопросы, — ответила мадам.
Илья Игнатьевич резко посерьезнел.
Так, так, давай-ка Катенька расскажи мне все с самого начала, кто, чего и откуда.
Он внимательно выслушал всю нехитрую историю, и потом, как бы между делом спросил: — Катенька, скажи дружок, ты прочитала последние романы, которые я тебе привозил? — и с видимым безразличием ожидал ответа.
Ни один мускул не дрогнул на безмятежном личике барышни.
— Ах, папенька, ты прости, но мне было не до них в эту неделю. Две книжки, так и лежат на подоконнике. А что ты спросил? Я должна была их прочесть?
— Нет, нет, — засуетился Вершинин, — я просто привез тебе еще романы, а те захотел прочесть сам, может, ты мне их принесешь?
— Папенька, — в полном недоумении посмотрела на него девушка, — Ты! Хочешь почитать романы!?
— Ну, вот нашла на меня такая блажь, — принужденно улыбнулся Илья Игнатьевич.
— Только отнеси книжки сразу в мой кабинет и положи на письменный стол. А я пока побеседую с этим пареньком. Вы мадам Боже, тоже можете идти. Думаю, что на сегодня ваша учеба закончена. Но не исключено, что у вас появится еще один ученик, — добавил он задумчиво.
Илья Игнатьевич, с молодых лет обладал очень ценным качеством, которое помогало ему во время службы и потом, когда он вышел в отставку и начал восстанавливать свое имение, почти разоренное его отцом. Он умел находить нужных людей, и быстро понимал чего они стоят. Так, например, его управляющий Карл Францевич, пятнадцать лет назад нищий немецкий эмигрант, приехавший в богатую Россию на заработки, был замечен им и взят на службу, что принесло большую пользу обоим. Мадам Боже тоже относилась к числу таких находок.
Даже свою любовь к девицам он использовал себе на пользу. Та же Фекла, которая думала, что удерживает внимание хозяина своими женскими штучками, не догадывалась, что Вершинин разглядел в ней не только красивую женщину, но и великолепную хозяйку, на которую можно было полностью положиться. Поэтому он не отпускал ее от себя и якобы не замечал ее наивных попыток не допустить в имение молоденьких крестьянских девиц. Тем более, что они ему в последнее время не очень и требовались.
Вот и сейчас, он своим шестым чувством понял, что ему крупно повезло.