— А вот и наша Анка-пулеметчица! — радостно воскликнула длинноногая брюнетка, приветствуя новоявленную Венеру. — Твой мэр тебе вообще обеденный перерыв отменил? Мы тебя полтора часа сидим-ждем.
— А чтоб его скорей кондратий хватил, — махнула рукой красавица. — Последнее время у него «кровля» капитально съехала. Охает, дрожит и матерится. Свалю я от него, пожалуй.
— Следом за Лилькой, что ли? — пискнула худышка.
— А чем плохо? — повела плечиком «Анка-пулеметчица». — Лилька гринами скоро стены у себя в будуаре будет оклеивать. А мне мой мэр и зарплату иногда забывает подписать. Прикинь! Душный, сволочь. Зеленью все ящики завалены, а на расходы выдать — фиг! Шариковые ручки за свой счет покупаю и бумагу для факса. Посадили бы его, что ли!
— Так посади, — расхохоталась толстушка. — Приведи оперов, покажи ящики с зеленью.
— Шутишь? — усмехнулась Анка. — Чтобы меня потом в канаве с перерезанным горлом нашли? Перед ним опера на карачках ползают. Сам Сорокин заикается, когда в кабинет входит. Говорила мне мама — не ходи в мэрию. И ведь сколько предложений после конкурса было! Один старикан даже замуж звал. Нет, мне, идиотке, респекта захотелось. Этот респект скоро могилой обернется. Сваливать надо, девки. И вам советую.
— А нам-то чего? — удивилась толстуха. — Мы кто? Подай, принеси, напечатай, наклонись. А Катька, — она указала на худышку, — и не наклоняется. Ее депутат — примерный семьянин.
— Это Катькин-то депутат примерный? — прыснула черноглазая. — Вы забыли, что про него Лилька рассказывала? Как он перед Лилькой на коленях стоял, упрашивал, чтобы она не болтала об их с Сосновским развлечениях…
Девушки рассмеялись, а Мелешко мобилизовал внимание, услышав знакомую фамилию.
— Гонишь ты все, — отсмеявшись, сказала толстуха.
— Да ну вас… — махнула рукой черноглазая и мечтательно вздохнула. — Какие планы на вечер, девчата? Может быть, на озеро к Расулу поедем? На фирменные шашлычки?
— Из собачатины, — проворчала Анка. — А в качестве бесплатного приложения фирменные синяки от его дружков. Тебя, Петрова, жизнь ничему не учит.
— Мне никто синяков не ставил, — обиженно проговорила Петрова. — Попробовали бы… У тебя есть другие предложения?
— Если честно, я бы с удовольствием дома расслабилась, — сказала Анка. — Достали все эти тусовки с приключениями. Хочется спокойно посидеть у камина, музыку послушать, об искусстве побеседовать.
— С кем? — удивилась толстенькая.
— С умным человеком, — сердито проговорила Анка.
— Где ж его взять? — еще больше удивилась толстенькая.
Мелешко расправил плечи, отставил кружку с недопитым пивом и решительно встал…
4. Олигарх на горизонте
Поздно вечером полковник Барсуков и майор Мелешко сидели на кухне «загородной резиденции», предварительно плотно задернув шторы и поставив на середину пустого стола бутылку водки и два граненых стакана. Они с мрачным видом смотрели то друг на друга, то на бутылку и не двигались. Ужин было готовить некому — Тамара Сергеевна, поговорив полторы минуты с Сашей, которая звонила неизвестно откуда и успела только сказать, что с ней все в порядке, приняла снотворное и скрылась в спальне. Но если говорить откровенно, мужчины и не заметили отсутствия ужина. Аппетита не было ни у полковника, ни у майора. Слишком много впечатлений и информации свалилось на них сегодня днем, чтобы принимать во внимание еще и требования желудка. Да и на бутылку они смотрели довольно-таки… стоически. Как на предмет, который оказался здесь по недоразумению. Наконец, полковник слегка пошевелился, кашлянул и тихо проговорил:
— Как я понимаю, ты раскопал что-то ядовитое?
— У вас тоже хорошие новости? — почти не разжимая губ, поинтересовался Мелешко.
— Хорошая новость только одна: Сашка жива, — не принимая ироничного тона майора, ответил Барсуков. — А мне тут боевые товарищи сообщили, что едва не задержали ее. Но потеряли… работнички. А у тебя что? Говори, не томи! — приказал он. — Да и водки налей чуть-чуть. Что мы на нее, как на экспонат таращимся!
Он тяжело поднялся, открыл холодильник и вытащил, не разбирая, нехитрую закуску: тарелку с нарезанной колбасой и початую банку маринованных огурцов. Мелешко медлить не стал — разлил водку и, прежде чем начать рассказ, спросил:
— Вы газеты читаете, товарищ полковник?
— Просматриваю, — проворчал Барсуков и поднял стакан.
— О бизнесмене Сосновском что-нибудь слышали? — задал Андрей следующий вопрос, вместо тоста.
Николай Трофимович по причине такого неординарного вопроса выпил не сразу, но все-таки выпил. Мелешко последовал его примеру и стал ждать ответа.
— О нем только глухой не слышал, — наконец изрек полковник. — Что ты дуру-то валяешь? На него дело в генеральной прокуратуре заведено.
— Совершенно верно, — сказал Мелешко скучным тоном. — С кем-то он там, в верхах, поссорился, наконец. Если честно, я тоже не успеваю во все эти крысиные игры вникать. Только я понимаю, что парень он не такой уж и всемогущий, если с его бабками не смог откупиться от свиты короля. В общем, он где-то в сердце цивилизации скрывается от нашего провинциального правосудия, а иногда по ящику иностранному выступает и на отцов нашего отечества гавкает. А иногда и наши каналы особо пикантные кадры с его рожей демонстрируют. Надо сказать, неприятная у него рожа. Правда?
— Ну и хрен с ним и с его рожей, — мрачно проговорил Барсуков и стал разливать напиток сам.
— В общем, конечно, — кивнул Андрей. — Не могу с вами не согласиться. Только вот какая хреновина получается… Этот Сосновский, еще задолго до того как в бега податься, побывал в Новоладожске. Случилось это года три назад.
Барсуков опустил стакан, замер и тяжелым, пристальным взглядом уставился на Андрея. Андрей цокнул языком и развел руками.
— Дальше, пожалуйста, — каким-то тусклым и неестественным голосом попросил Барсуков.
— Пожалуйста, — вздохнул майор. — Здесь он возродил химическое производство. То есть вложил большие капиталы в модернизацию и прочие необходимые мероприятия для возрождения. Не могу сказать с уверенностью, поскольку к документам никаким я пока доступа не имел, но, предполагаю, что он попросту купил комбинат. Как там это делается — покупается контрольный пакет акций?
— Да. Если комбинат — акционерное общество.
— Выяснить это несложно, — махнул рукой Андрей. — Пока это не важно. А может быть, и вообще не важно… Суть не в этом. Кроме комбината Сосновский каким-то образом получил право пользования земельным участком на несколько десятков лет. Это право было предоставлено ему руководством городской администрации.
— Большой участок? — спросил Барсуков, подозревая, что уже знает ответ.
— Да побольше вашего будет, — усмехнулся Мелешко. — Два километра в длину, три с половиной в ширину. В народе этот участок называется Холмы. Это то место, где раньше Тамара Сергеевна любила гулять. Там еще колокольня стоит, на которую красоту сейчас наводят. Ваша супруга нас с Пироговым туда на экскурсию как-то водила. Сначала эту землю передали комбинату под новое строительство, ну а раз комбинат перешел в руки Сосновского, то, стало быть, земля — тоже.
— Думаю, что это не единичный случай разбазаривания российской земли, — нахмурился Барсуков.
— Конечно, — согласился Андрей. — Хотя такие вещи обычно не афишируются и в прессу попадают редко. Сделка Сосновского и местного мэра держалась да и до сих пор держится в строгой тайне. Официально и комбинат, и земля принадлежит государственным структурам. В данном случае — местной администрации. Ну, и какие-то акции якобы принадлежат рабочему классу.
— Да уж… — буркнул полковник и снова разлил водку по стаканам. — А каким образом ты докопался до сих тайн?