Прервав бандита, Саша попросила его высказаться более конкретно. Тот с готовностью посмотрел прямо в глазок камеры.
— Мы требуем, чтобы мэр Новоладожска аннулировал договор. Мы требуем возбудить уголовное дело против администрации. Также мы требуем, чтобы сотрудники комбината были возвращены на рабочие места и чтобы им выплатили зарплату за незаконный бессрочный отпуск. На решение этих вопросов мы даем властям двое суток. По истечении срока универсам будет взорван. Мы предупреждаем, что здание заминировано. Видите этот маленький аппаратик у меня на поясе? Стоит только нажать на кнопку, и произойдет взрыв. Мы готовы принести себя в жертву ради торжества справедливости!
— А если каждый, у кого есть граната на поясе, будет выдвигать свою версию справедливости? — тихо, но отчетливо сказала Саша.
— Что она делает?! — испуганно вскричал круглолицый полковник в штабном автобусе. — Зачем она его злит? Я же предупреждал!
Но террорист почему-то не разозлился.
— История нас рассудит, — с пафосом проговорил он. — Интервью закончено. Мы ждем решения властей.
После этого на экране снова появился Лапшин…
— Пора готовиться к штурму, — сердито сказал начальник штаба. — Сколько, она сказала, там заложников?
— Она ничего об этом не говорила, — ответил Барсуков.
— Ничего, — кивнул начальник штаба. — Мы об этом скоро узнаем. Господа офицеры, прошу привести все подразделения в боевую готовность. Людей с площади перед зданием убрать.
— Вы слишком торопитесь, — заметил Николай Трофимович.
По окончании интервью с бандитом группа засобиралась к выходу. Мелешко стал скручивать кабель, Валерка Братищев — упаковывать камеру в чехол.
— Вы зря спешите, — спокойно и отчетливо проговорил главарь, только что нервно и с экспрессией бросавший лозунги в эфир.
— Что такое? — не удержался от реплики Андрей.
— Вы нас тоже хотите захватить в плен? — произнесла Саша, все это время ожидавшая чего-то подобного.
— Ни в коем случае. Мы не хотим брать вас в заложники, — ровным голосом сказал террорист, наблюдая за неторопливыми действиями оператора и его «ассистента». — Но, скорее всего, нам понадобится еще один выход в эфир. Поэтому мы и просим вас задержаться. Надеюсь, вы и ваши коллеги не будете на нас за это в претензии, уважаемая Александра Николаевна. Пока вы можете расположиться в кабинете директора. Там уютно и телевизор работает.
— Это приказ или мы можем выбирать месторасположение? — вызывающе спросила Саша, оглядываясь.
— Это настоятельное пожелание, — сквозь маску прорезалась широкая улыбка бандита. — Кроме того, я советую оставить всю вашу аппаратуру здесь, возле касс. Ну, не таскать же ее туда-сюда…
— Это у меня есть настоятельные пожелания! — в сердцах воскликнула Саша. — Мы сейчас пройдем к заложникам и побеседуем с ними. Их необходимо успокоить. И аппаратуру я возле дверей не оставлю. Это, кстати, в ваших интересах. Не дай Бог что-нибудь сломается ненароком. Вы ведь планируете еще один эфир, я не ошибаюсь?
— Вы хотите снять заложников? — недовольно проговорил бандит. — Хотите, чтобы ваши зрители увидели несчастных, запуганных людей, которым грозит гибель от фокусов властей?
— Ну, насчет фокусов у вас заниженная самооценка, — Саша не могла сдержать себя, хотя понимала, что рискует вызвать гнев террориста. В ней сейчас жили две Александры. Одна, разумная, ругала безрассудство второй. Но вторая не могла остановиться. Возможно, сказывалось нервное напряжение, требующее выхода.
— Мы вынуждены были сделать то, что сделали, — главарь был на удивление терпелив. — В других обстоятельствах нас попросту не услышали бы.
— А вы бы попробовали, — проворчала Саша.
— Вы попробовали, — хмыкнул бандит. — Попробовали рассказать о невинной эпидемии. И что из этого вышло?
— А что из этого вышло? — спросила Саша.
— Вас чуть не уничтожили! — радостно провозгласил бандит. — И морально, и физически.
Благоразумная часть Александры на этот раз возобладала над безрассудной, которой очень хотелось спросить, почему этот отморозок решил, что ее хотели уничтожить физически. Но удовлетворить безрассудное любопытство ей не удалось.
— Увы, Александра Николаевна, исполнить ваше желание и позволить снять заложников я не в силах, — сказал главный террорист.
— Но чего вы боитесь? — удивилась Саша. — Как правило, кадры, изображающие заложников, заставляют людей, наделенных властью, искать компромисс в подобных ситуациях. Эти съемки в ваших интересах.
— Вы меня не совсем поняли, — вкрадчиво и даже как-то печально проговорил бандит. — У нас нет заложников. Кроме хозяйки этого универсама. Но здесь, видит Бог, мы не виноваты. Она вынудила нас…
Некоторое время Саша переваривала услышанное.
— Вы хотите сказать… — наконец, протянула она, — что в здании нет никого, кроме вас и… нас?
— Кроме нас с вами и госпожи Недолицымовой, — охотно подтвердил террорист. — Мы не звери. Мы ратуем за справедливость. Так зачем же мучить жителей нашего родного города, которые и так страдают от всяческого попустительства власти и нарушения законов? Вот мэра мы бы с удовольствием подержали под замком. Но это мечта несбыточная.
— Но вы держите под замком его жену, — усмехнулась Саша. — Тоже… сильный ход.
— Да, — кивнул он, ухмыльнувшись. — Сильный. Нам крупно повезло. Мы и предполагать не могли, что госпожа мэрша в столь ранний час прибудет на свое рабочее место. Однако, по всему видать, она серьезная бизнесвумен. Сама учет и контроль ведет без свидетелей. Но, черт возьми! — вдруг воскликнул бандит. — Честное слово, мы собирались ее отпустить. Все объяснили вежливо и не задерживали, ей-Богу. А дамочка оказалась с норовом. Не только не ушла, но еще и воевать стала. Хотя ее можно понять — это ж ее частное владение. Двух бойцов с ног сбила, остальных покусала и поцарапала. Мы ее в отдельной кладовочке заперли.
Саша снова задумалась. Ситуация оказывалась менее драматичной, чем представлялась поначалу. Одно дело — захват заложников, другое — захват частной собственности вместе с хозяйкой. Правда, хозяйка — тоже заложница. Но она — жена мэра, который вряд ли допустит, чтобы сейчас против бандитов выступили штурмовые подразделения. О том, что члены съемочной группы тоже оказались в роли заложников, Саша забыла. Но Мелешко снова выступил с репликой и напомнил ей об этом.
— А чего еще от нас надо, друг? — спросил он, прикидываясь валенком. — Надо будет второе интервью с твоей скромной персоной организовать, так мы еще придем, только свистни. А сидеть здесь нам никакого резона нет. Меня вон подружка на воле дожидается, я ей «Сникерс» обещал принести. Можно шоколадку-то купить в твоем лабазе?
— Купи, — опять ухмыльнулся террорист. — Я тебе чек выбью. А отпустить, извини, пока не могу. Вы у нас — связь с миром. И остаться без этой связи для нас смерти подобно.
— Я тебе мобильник свой подарю, хочешь? — не отставал Мелешко, пытаясь хоть как-то просмотреть ситуацию и понять, что собираются делать бандиты в ближайшее время.
— Спасибо, у меня есть, — язвительно отозвался бандит. — Но мне нужна громкая связь. Улавливаешь разницу?
Мелешко фыркнул и кивнул.
Тот факт, что в универсаме находится только одна заложница, если не считать заложниками членов съемочной группы, в оперативном штабе узнали тотчас же. Подполковник Савицкий пошел на риск (правда, рисковал он чужими головами) и приладил к большому микрофону Александры маленький «жучок» для прослушивания. Террористам не пришло в голову искать «жучков», а может быть, они просто не умели этого делать, поэтому все разговоры прекрасно фиксировались технической группой питерского ФСБ. Савицкий не счел нужным скрывать от новоладожского штаба факт отсутствия заложников — принес на блюдечке. А вот члены штаба, вместо того чтобы вздохнуть с облегчением, озадачились еще больше. Потому что одно дело — решать судьбу простых граждан, совсем другое — судьбу жены мэра.
Присутствие Алисы Недолицымовой внутри универсама для всех оказалось новостью. Ведь мэр был уверен, что с утра супруга отправилась в Питер к одному из своих поставщиков, о чем сообщил в штабе и думать об Алисе забыл. Ибо уже давно не питал к супруге нежных чувств и к семейному положению относился как к неизбежной необходимости. Они давно жили каждый сам по себе, иногда встречались по утрам на кухне за завтраком, изображали счастливую пару на обязательных светских раутах, делили общий бизнес в сфере торговли — и только. Однако окружавшие мэра чиновники и «силовики» о прохладности отношений между супругами не знали, а поэтому мучились вопросом: как сообщить Никите Петровичу страшное известие. Пошептавшись, они решили поручить неприятную миссию полковнику Сорокину, с одной стороны, как «самому толстокожему», с другой, — как наиболее приближенному «к телу».