— Постарайся принять всё, как есть.
Эта фраза чуть не свела его с ума. Обычно такое говорят перед чем-то страшным и непоправимым. Но страх — чувство субъективное и зависит от того, кто его испытывает. А вот непоправимость — дело рук судьбы, тут уж ничего не поделаешь. Шон молча вошёл вслед за ней.
…дверь моментально растворилась в ослепительном белом свете, поглотившем их с головой. Подавив желание заорать и вцепиться в Таню, Ламберт обнаружил, что Таня орёт и цепляется за него. Вот тебе и поддержка от знающего и опытного человека. Но оказалось, что кричит как раз по делу.
— Ни в коем случае не мешай, пока не скажут, что закончили! — намеренно повышая громкость, вещала она ему в ухо. Странный гул, похожий на гудение ветра, не позволял им как следует себя расслышать.
Молчи и наблюдай. Молчи и наблюдай. Ты уже сделал… и наделал…
— А что будет? — не удержался он. Таня недоуменно пожала плечами, то ли отвечая, то ли не слыша, что он вообще говорит.
Со стуком они приземлились, неудачно упав на колени. Шон с удивлением понял, что этот подвал — и не подвал вовсе, а портал в другое место. Не может же под грязным замшелым баром скрываться такое великолепие!
По атмосфере местечко напоминало церковь или храм. Всё в бежево-жёлтых тонах, колонны, стены и расписанные какими-то диковинными картинами потолки. У стен расставлены скамьи, ножки которых обвивали резные узоры. Прямо по центру — ковровая дорожка, каждая ворсинка светится, создавая ощущение лунной тропинки в океане. Алтарь и свечи скрывались за людьми в белых балахонах. В нише за их спинами плясал огонь.
Мычание походило на песню, но на самом деле было лишь мелодией. Её напевали белые балахоны, она доносилась из стен, и казалось, что каждая свеча тоже источает звук: усиливал впечатление колеблющийся огонь. Таня что-то побормотала себе под нос, схватила Шона за руку и дёрнула к колонне.
— Мы прячемся? Знаешь, давай лучше свалим отсюда…
— Нет, не прячемся, — с беспокойством выглядывая из-за колонны, сказала богиня. — Я должна тут быть, а тебя позвали. Просто лишний раз лучше не высовываться. Они всё равно нас Видят…
Из её ранних туманных объяснений Ламберт считал, что речь идёт об Энджел. Она пропала так же, как и он? Находится где-то здесь? Что сейчас будет? И за что могли их наказать? Догадка закралась ему в голову неожиданно, но не успела сорваться с языка.
— Тань. Таня… — ему нестерпимо хотелось опровергнуть свою безумную идею, но безумие в последнее время словно захватывало мир. Таня думала о том же, и взгляд её был серьёзен.
В это время подпольный храм ожил.
Белые балахоны расступились, пропуская Энджел. Шон не успел понять, откуда она вышла — не из той ли ниши в стене, где горел огонь? Девушка была в такой же пространной свободной одежде, только серой, выделяясь на фоне чистых высоких фигур. Тяжёлые волосы заплетены в косу, руки почти не шевелятся в такт шагу: она сосредоточенна, напряжена, обречена. Встав в центре длинного узкого зала, она повернулась лицом к белым силуэтам.
— Братство приветствует тебя, богиня Девятого мира, — произнёс один женский голос, и десятки женщин и девушек подхватили фразу, разнося её, подобно эху.
— И я приветствую вас, Братство, — негромко ответила Энджел, прямо и открыто глядя на главную фигуру.
— Ты была предупреждена, когда отправлялась в Десятый мир, — бесстрастно говорила женщина. Лицо её скрывал белоснежный плащ. — Не связываться с нечистыми.
— Да.
— Старшие боги имеют множество связей среди смертных. Им это ничем не грозит, но мы должны вести себя осторожнее. Эта ошибка — на твоей совести и на совести нечистого.
— Да. — Шону казалось, что девушка даже не пытается спорить, а просто ждёт своего часа… наказания. И он тоже. Что же за власть у Братства Душ?
— Но есть предупреждения, а есть запреты. Кое в чем были правы и наши братья не по крови, а по мысли, не отождествляя своих подопечных с нами. — Неужели речь идёт о Red Sky? Следовательно, о нём?! — Мы разное. Мы рождены одним, а умерщвлены будем другим. Мы огонь и лёд. Мы небо и земля. Мы свет и тьма. Нам никогда не сойтись.
— А ежели мы сойдёмся, то конец нашей встречи печален будет, — почти шёпотом закончила Энджел. Голос её дрожал, но глаза сухие, ни слезинки.
Ламберт едва не выскочил из-за колонны, но Таня вовремя впечатала его щекой в ледяной мрамор и обругала на чем свет стоит. Он вспомнил, что это за слова. Легенда богов, которую ему рассказывала Энджел. Она называлась… как же она называлась? Да неважно!
«Значит, речь идёт о богах и нечисти, — лихорадочно размышлял он, вырвавшись из захвата Тани и потирая щёку. — Так, думай же, думай! Разные… понятно, они противоположны. Мы противоположны. Нам нельзя… — Ему показалось, что пол уходит из-под ног. — Нам нельзя встречаться».
— Любая связь с нечистью карается нами, — продолжался белый суд. — Ты знала это. Не имеет значения, знал ли об этом нечистый, код: RSE-5. Ты должна была остановиться. — Ответом ей было гордое молчание. Энджел ждала приговора с высоко поднятой головой. — За неповиновение мы приговариваем тебя к лишению врождённого дара. Ты больше не богиня и не можешь стать частью божественной силы. Останется лишь инстинкт, который мы отнять не можем, поскольку ты из Девятого мира: он касается Силы, той, что с большой буквы. — Ничего не произошло и не прозвучало, кроме треска огня на фитиле и шлепков капающего воска со свечей. — И, следуя пророчеству, мы раскрываем наши карты.
Гул голосов слился в одну невнятную песню, но вскоре слова стали различимы. Белый хор пел легенду-пророчество. Рождены будут двое в весеннюю ночь. Огонь и лёд, небо и земля, свет и тьма. Никогда им не сойтись. А коли сойдутся, то конец их встречи печален будет. Во время пения свет вокруг стал таким ослепительно ярким, что Шон закрыл глаза, не в силах что-либо разглядеть. Он догадывался, чем всё это кончится, и смотреть вокруг совершенно не хотелось.
— Ты свободна, Анджелина Ли Ламберт. Молчи и наблюдай.
***
В баре было пусто, даже спавшие пьяницы куда-то делись. Таня исчезла ещё во время ритуала. Бармен свалился за стойку и похрапывал там, на полу. Шон сидел за столом для посетителей, катая туда-сюда пустую бутылку из-под воды. После посещения обряда сильно болела голова, она казалась тяжёлой, будто камень. Но внутри тоже было не всё ладно. По-прежнему парень считал всё произошедшее вопиющей несправедливостью, хотя неохотно склонялся к тому, что понимает действия Братства.
Конечно, нехорошо, смешали чёрное с белым… Но отнятие Силы — это же что-то совершенно другое! Какое это имеет отношение к тому, что он сквозь зубы смог назвать грехом? А вот вторая часть наказания пугала своим мистическим осуществлением.
«Она моя сестра».
Нет, нет и ещё раз нет! Он был единственным ребёнком в семье, потом родилась Шинни. Они не знакомы даже, и сестрёнка младше на несколько лет. Как могли родиться в одной семье нечисть и бог? Тем более, как уверяет легенда, близнецы.
Вот именно, как уверяет легенда.
Пожалуй, все эти боги, ангелы и их слуги действительно всесильны. Как они могли такое сотворить? И ведь это ещё не доказано. Обязательно нужно пройти какой-нибудь ДНК-тест, науке Шон ещё не разучился доверять… Хотя он в этом уже не так уверен.
Стукнула дверь в подвале, и в зал поднялась Энджел. Она не сильно удивилась, увидев там Шона, скорее в её глазах промелькнул страх. Но грусть была отчётливее видна на бледном лице, да и сам Ламберт не был уверен, как он выглядит сейчас.
Опустившись на скамью напротив него, девушка устало спросила:
— Ты видел?
— Угу. Лучше бы не видел, — вырвалось у него. Пришлось об этом пожалеть: Энджел явно расстроилась. Опустив голову и глядя в грязную поверхность стола, она невнятно сказала:
— Это из-за меня… — и словно всхлипнула. Мысленно грозясь вырвать свой болтливый язык, Шон встал и подошёл поближе, обнимая её сзади.