Интернат сильно смахивал на Red Sky. Улыбаешься и моешь руки перед едой — умничка, ходишь с мрачным лицом и бьёшь со злости окна — наказан. Наказан, наказан, наказан, и так ещё много-много раз. Кайла то утешало, то раздражало, что он был такой не один. Только вот все эти дети — брошенные, осиротевшие, просто отбросы общества, от которых отказалась семья — были местные. Они родились в Десятом мире, в нём же проживут свою жалкую жизнь и умрут, а он уже умер, в Девятом, в тот день и час, когда убили Алекса. Умер — просто зачем-то растёт и существует дальше…
Учился он из рук вон плохо, пока мистер Грант, учитель математики, не предупредил Фабиана, к чему это может привести. А конкретно — к тому, что его выставят на улицу без права возвращения, и делай что хочешь. Кайл бы с удовольствием пошёл, но снаружи были демоны — он был в этом уверен, потому что так научили в Red Sky… Драться с ними, ещё и на чужой территории, Кайлу не очень хотелось. Что в десять лет, что в пятнадцать. Поэтому он остался и из принципа решил учиться хорошо, чем шокировал преподавательский состав и многих одноклассников.
Это не мешало быстро закурить, научиться угонять чужой транспорт во время редких вылазок на Манхэттен и бегать от полиции. Хулиганить в одиночку было скучно, но Кайла бесили все, что в своём классе, что в других, старших-младших-параллельных-исправительных. Правда, однажды в столовой он наткнулся на удивительное зрелище, в центре которого находились ныне здравствующий Хоук Лаватейн и неизвестно где находящийся мистер Грант.
— Ваша доброта и щедрость безграничны, учитель Грант, — распинался тогда ещё не знакомый старшеклассник. Лет ему было двенадцать, гонору — на шестнадцать, и Кайлу очень захотелось пойти мимо и дальше, но он был вынужден стоять в очереди и слушать, как очередной придурок расстилается перед тупым учителем. — Я всё никак не мог найти время, чтобы сказать спасибо…
— Ну что вы, мистер Лаватейн, — в своей скучной и какой-то застарелой манере обращаться уважительно даже к мелкоте отозвался Грант. — Я всего лишь поспособствовал тому, чтобы вас приняли, и…
— Если бы не вы, я бы жил на улице…
Нет, он дальше не пойдёт. Он останется и набьёт ему физиономию, здесь и сейчас. Фабиана ни разу не касалось, кто и где мог бы остаться жить, если бы не восхитительный тюремного вида интернат, но это лизоблюдство решительно бесило. Они же почти ровесники! Неужели он настолько идиот?! Хотя не похоже, начитался умных книжек и говорит умные слова…
Не выдержав, Кайл резко развернулся в очереди, чтобы на них посмотреть. Во-первых, Лаватейн был на треть седой и одного с ним роста, во-вторых, он стоял прямо перед столом учителя, в-третьих, он незаметно сыпал какой-то порошок в учительский суп.
— Моему отцу всё равно, — заговаривал зубы Хоук, глядя в глаза распустившему слюни учителю.
— Здесь ваш второй дом, — окончательно растаял мистер Грант. — Что я могу для вас сделать?
— Вы уже сделали больше, чем вся моя семья… за эту жизнь… — небольшая пауза на то, чтобы убрать пакетик в карман и вытереть руки. Вот засранец, восхитился Фабиан.
— Но всё-таки!
— Пожалуй, — протянул засранец, якобы придумывая на ходу, — пожалуй, если вы всё-таки поговорите с директором об отдельной комнате… вы же видите, мистер Грант, я не такой, как все, они меня обижают…
Дальше понеслась какая-то чепуха про то, как умницу-отличника колотят по углам. Кайл рассмотрел его весьма придирчиво и не заметил ни одной царапинки. Да и поколотишь такого! Что он ещё носит в карманах?! Лаватейн продолжал нести пургу, мистер Грант верил ему всё больше, очередь двигалась, и тут Кайл услышал фразу, которую воспринял совершенно по-своему:
— Всё равно мне не прижиться в их мире, господин учитель…
***
Когда мистер Грант пришёл в себя, смог сидеть, ходить и кушать не только кашу на молоке, их вызвали обоих. Директор и какая-то комиссия не могли определить, кто виноват, виновник сдаваться не спешил, а Кайлу было просто любопытно, выбил ли он себе отдельную комнату. Как оказалось, нет.
— Ты! — директор ткнул пальцем в Фабиана. — Стоял рядом и смотрел.
— Стоял, — буркнул Кайл. — И смотрел.
— А ты — врал, — обернулся директор к Хоуку. — Вы в сговоре?
— Я его вообще не знаю, — хором ответили они и возмутились этому обстоятельству.
— Нельзя, — начала вещать пожилая миссис Стэнли, — нельзя так баловаться, мальчики мои!.. Не знаю, кто, возможно, вы в сговоре… Но человеческое здоровье необходимо защищать, а не шутить над ним. В наше время жить так опасно… Вы — подрастающее поколение, и только вы можете спасти наш мир, всё в ваших руках…
«Бредятина, достойная Анны Браун, — невольно подумал Кайл, ковыряя носком край ковра и мечтая отсюда свалить. — Эта бабуля хоть понимает, что сказала?.. Видимо, нет…»
Судя по выражению лица Лаватейна, он тоже думал, что со спасением мира миссис Стэнли перегнула палку. Правда, откуда ему знать, что это фраза с двойным дном?! Пялясь краем глаза на старшеклассника, Кайл заметил, что он медленно загибает пальцы за спиной. Сигнал к действию? Кому? Ему?! А что надо делать?
Впрочем, выяснить уже нельзя, так что Кайл просто скажет, что собирался. Три, два, один…
— Что вы можете сказать в своё оправдание, мальчики мои?
Мальчики в последний раз переглянулись и произнесли в унисон:
— Идите вы на …
Больше их по отдельности никто не видел.
========== Часть I. Глава IV. И всё началось сначала ==========
Rerum novum ordo nascitur.
Рождается новый порядок вещей.
Десятый мир,
США, Нью-Йорк, Бронкс
2016 год
С годами мир не становился лучше, но Кайл неожиданно для самого себя передумал умирать. Раньше на уме было только одно — однажды он угонит мотоцикл, не справится с управлением и сверзится с моста, и тогда всё будет очень хорошо. Например, ему больше не придётся торчать в дурацком интернате и ждать неведомых демонов, которые никогда не придут, а ещё он увидит Алекса, потому что Алекс ждёт, он всегда будет ждать…
Но спустя какое-то время Фабиан подумал, что, в общем-то, жить бывает неплохо. То есть, всё оставалось отвратительно в целом, но не в частности. Чем не весело бродить по лезвию ножа, в любой момент мочь вылететь на улицу — и не вылетать на неё? Чем не весело учиться курить вместо географии и разбирать на свалке старые машины вместо истории? Зачем машины, Кайл не знал, но ему понравилось, а из одного колеса можно изобрести кучу всего интересного. Более того, теперь он мог тягаться с каким-нибудь крутым автомехаником.
А ещё был Хоук, который помогал ему прогуливать и прогуливал сам. Кайл даже не надеялся, что встретит в этом мире — в Десятом мире — местного человека, который будет так же сильно всё это ненавидеть.
О причинах своей ненависти они, не сговариваясь, не упоминали — Кайл сначала хотел рассказать душераздирающую историю о нечисти и прочем, а потом передумал — ага, конечно, единственный человек, с которым мне тут весело, повертит пальцем у виска и всё-таки вылетит на улицу. И не с кем будет курить на заднем дворе… Хоук тоже не особо распространялся о том, почему его сюда запихнули и почему не забирают, хотя пару раз получал какие-то письма от отца. Из этих писем они делали костёр всё на том же многострадальном заднем дворе.
— Ещё пару лет — и всё, — протянул Кайл, поворачивая жарящиеся на костре маршмеллоу. Зефирки они стащили в столовой, огонь развели с помощью вышеупомянутых писем, и теперь костровый дым смешивался с сигаретным, сплетаясь в ночном небе.
Хоук не ответил, он вообще не любил разговаривать, судя по всему — только глаза прикрыл и курит себе дальше, поглядывая на огонь. Тогда Фабиан не задумывался, почему он такой и каким мог бы быть, просто прицепился и не мог отстать, наверное, потому что Хоуку продавали сигареты… Но надо было признать, что с этой аурой таинственности и без того крутой старшеклассник выглядел ещё круче. Не говоря уж о седых прядях на затылке.