Приблизительно в полукилометре от базы, там, где лес подходит вплотную к дороге, я устраиваю засаду. Остаётся только дождаться следующего грузовика. Он появляется в точно рассчитанное мною время. Знакомиться с водителем нет никакого резона. Жду, когда он проедет, делаю ускорение и пристраиваюсь ему в хвост. Стараюсь держаться в «фарватере», чтобы шофёр не засёк меня в зеркало заднего вида. Машина - тормозит перед поворотом, я – делаю рывок. Несколько секунд – и я уже плотно вписан в днище, где-то между бензобаком и выхлопной трубой. Не очень удобно держаться, но, благо, поездка недолгая. Первая остановка – перед воротами (я слышу, как они открываются), вторая – уже на территории базы.
Мне видны только ноги солдата, в высоких армейских ботинках. Он неторопливо обходит грузовик со всех сторон. Шипастые подошвы оставляют глубокие следы в песчаном грунте. Затем ноги исчезают на минуту. Видимо, он залезает в кузов, чтобы удостовериться в сохранности груза. Так и есть, армейские ботинки снова впечатываются в землю, только уже с противоположной стороны, как раз рядом со мной. Несколько секунд солдат стоит не двигаясь, затем, о, чёрт, резко нагибается и заглядывает под днище машины!!!
Его лицо оказывается в полуметре от лицевого щитка моего зеркального шлема. Я успеваю заметить нашивку с левой стороны зелёного мундира. Вышито латиницей: капрал Ричардсон. Меня он тут ожидает увидеть меньше всего. Поэтому, рот его открывается, издавая нечленораздельные звуки, а глаза, от неожиданной встречи, готовы вылезти из орбит. Смесь удивления и страха действует как парализующий яд. Но этот эффект не может длиться долго. Медлить больше нельзя. Моя рука мёртвой хваткой сжимает горло слишком ответственного солдата.
В его облике, практически, ничего не меняется от этой «процедуры». Только глаза ещё больше вылезают из орбит и его испуганная харя, приобретает совсем уж идиотское выражение. «Ну, здравствуй, капрал Ричардсон. Надеюсь, ты тоже рад нашему знакомству?». Солдат продолжает безмолвно пучиться на меня, будто бы он всем вполне доволен. «А ты неплохо выглядишь, капрал, для компьютерного бота. Интересно, способен ли ты испытывать боль, такую же, какую испытывает живой человек в реальном мире? Жуткую боль, когда с тебя живого слезает кожа!»
Я внезапно замираю, как истукан. Затем, по всему телу проходит какая-то волна сильной дрожи. Голова снова раскалывается от неимоверной пульсирующей мигрени, как тогда, в зеркальной комнате. Может быть, я даже теряю сознание на долю секунды – точно не знаю, но моя память внезапно «изрыгивает» какой-то кусок из прошлой жизни.
Я вижу вспышку… Страшную вспышку. Затем взрывная волна. Я прихожу в себя под какими-то обломками. Пытаюсь пошевелиться, но руки меня не слушаются. Невыносимая боль во всём теле. Наконец, способность двигаться возвращается. Превозмогая нестерпимые страдания, я медленно подношу руку к единственному уцелевшему глазу, который, хоть и слабо, но всё же, пока видит. Мне приходится поднести свою конечность почти вплотную. Я смотрю и не могу поверить – на руке нет кожи!!! Нет, там не ткань, не броня, там просто нет кожи!!! И разорванные мышцы свисают пучками, обнажая голую кость! За секунду я превратился в пособие для студентов – патологоанатомов, в обгорелый кусок мяса. Я начинаю выть от ужаса.
Затем я слышу шум вертолёта. Какие-то люди в белых одеждах и защитных масках. Я продолжаю хрипеть и тянуть в их сторону свои изуродованные конечности. В ноздри мне бьёт запах. Запах обгорелой плоти…
Затем каталка. Лица вокруг в белых масках. Меня куда-то везут. Женский взволнованный голос:
- Сидор Петрович, разве мы можем ему помочь? Это же… живой труп! Из всех органов - только левый глаз, всё остальное – кровавое месиво…
- Вы его идентифицировали? – голос начинает сбиваться, я медленно теряю сознание, и дальше до меня доносятся только обрывки.