Генрим облегчённо выдохнул. Кажется, он всерьёз ожидал ссоры и побоев за раскрытие правды.
— А ещё, — добавил проводник, — можешь, конечно, надо мной смеяться, но не верю я, что тут обошлось руками одних только смертных. Допустим, ангелы притащили семена, ты, продажная шкура, помог провезти их в столицу. Но кто, скажи мне, всё это затеял?! Кто стоял за кулисами? Продумал, спланировал, обзавёлся чародейством, способным смахнуть с лица земли целый город? Набрал агентов, добыл Окуляры, организовал делегацию?
— Ма'аари… — неуверенно произнёс толстяк.
— Да они сами ни хрена не знают! Видел бы ты лицо той девицы, когда она увидела свой кустик в действии. Бедняжка чуть в рыдания не ударилась, когда узнала, что светящиеся деревья и были всё это время источником Порчи. А в таверне так нахрюкалась с горя, что я переживал, как бы не обделалась изо всех дыр на глазах у посетителей. Вот уж разлетелась бы по Эркону слава о гордых небесных воителях.
— Сайтеми — всего лишь солдат, — возразил Генрим. — В какой бы элитной гвардии она ни состояла, вряд ли ей сообщат больше, чем положено знать простому воину. А если уж говорить о силах, то ты слишком недооцениваешь нас, смертных. Сат-Хариму не помогали высшие силы, что не помешало им полностью перекроить свою людскую природу.
— Значит, так и будешь упираться, что Порчу изобрели не боги?
— Слишком размытое понятие — боги. Что такое бог, Линсон? Станет человек божеством, если отрастит крылья и взлетит в небо? Или обретёт стальное тело, неподвластное голоду и болезням? Поизучай на досуге историю межрасовых отношений. Когда люди впервые встретили ма'аари, то пали перед ними ниц, подумав, что им явилась божья пара — если хроники не врут, крылатых тогда как раз было двое.
Генрим попытался вспомнить ещё примеры, но остановил взгляд на механической маске собеседника:
— А как бы ты назвал человека, способного разгуливать среди Порчи, пожирающей всё живое? Кто сумел бы противиться её действию, если не боги?
— Та-ак… Понесло тебя, дружище, — протянул Линсон. — Если я — бог, то этому миру точно конец. Так что давай-ка мы сменим тему, пока не потеряли последнюю надежду на спасение.
— И что бы ты хотел обсудить?
— Дай подумать… Например, почему ты молчал столько лет, а сегодня вдруг вздумал передо мной исповедоваться?
— Потому что ты единственный, кто способен докопаться до правды. Вот я и решил, что будет не лишним поделиться с тобой своими знаниями.
— И всё? — Линсон прищурился. — Тебе-то какая до всего этого забота?
— А тебе? Ты, помнится, всецело разделял мою любовь к золотым щитам, так с чего вдруг сейчас подорвался в страну ма'аари? Ради шайки беспризорников, которых не видел уже пятнадцать лет?
— Тебе не понять, не пытайся. Но теперь это — и моё дело тоже, — скупо ответил проводник.
Генрим встал и подскочил к стене, где висела карта окрестных земель, включая Турту.
— А вот это — моё! — рявкнул он, ткнув жирным пальцем в руины столицы. — Я уничтожил целый город, Линсон! Может, не один и не своими руками, но это не меняет сути! Я люблю деньги, как и ты, но не до такой степени, чтобы принести в жертву сотни тысяч невинных людей! Их гибель на моей совести, и самое страшное, что ни хрена мне с этим не сделать! Я не герой, не спаситель мира. Я — толстозадый делец, трясущийся под одеялом из-за шайки громил. Ты — другое дело. Раздобыл Окуляр, не побоялся войти в проклятый город, а теперь отправляешься в Кеварин — туда, где всё началось. Если я помогу тебе… Погибших мы всё равно не вернём, но, быть может, сумеем — ты сумеешь — остановить эту заразу.
— Вот уж не ожидал от тебя таких пышных речей. — Линсон скрестил руки на груди. — Как ты правильно заметил, мёртвых уже не вернуть. А чтобы сожрать весь мир, у Порчи уйдёт ещё не одна сотня лет. Почему же тебя это так беспокоит? Боишься наказания на том свете? Как я понял, ты в такие штуки не особо-то веришь.
— Не верю. И знаю, что конца света мы с тобой уже не застанем. Вот только, знаешь ли, легче от этого не становится. Турта в прошлом, конец всего сущего — в будущем. А убийца — вот он, перед тобой, здесь и сейчас. И никуда я сам от себя не денусь. Только на тебя вся надежда, Линсон.
— Если приходится уповать на такого человека, как я, значит у тебя и правда всё плохо, — усмехнулся проводник. — Уж не знаю, человек я или бог, но сделаю всё, что смогу. Только не забывай, — добавил Линсон, когда его фигура в кресле начала медленно растворяться, — моя цель — «пиявки», а не Порча. Может статься, что при нашей следующей встрече я окажусь новым повелителем зла. Бывай, толстяк. И не вляпайся без меня в неприятности!
— Уже вляпался, много лет назад, — пробубнил Генрим, когда от напарника осталось пустое покачивающееся кресло.
Поправив колпак, бывший казначей забился под одеяло, свернулся калачиком и попытался уснуть.
Бросив на его скелет прощальный взгляд, Линсон улыбнулся и отправился на встречу с Вилле Корсоном.
Глава 15
Вил ждал у ворот — понятно в каком мире. Похоже, напарник Линсона давно прижился в этой реальности и в мир живых возвращался разве что для пополнения припасов и встреч с информаторами. В жилье он не нуждался: здесь, в давно погибшем мире, в его распоряжении был целый город. Выбирай любой дом: хоть нищенскую хибару, хоть особняк, хоть покои во дворце. Разгреби кости, выхлопай пыль — и ни одна живая душа не потревожит твой сон.
— Не переломишься? — Вил кивнул на увесистый рюкзак за спиной проводника. Собранный с изрядным запасом продовольствия и инструментами на все случаи жизни, тот и правда ощутимо тянул спину. — Не бойся, с голодухи не помрём. Городов и деревень в пути будет предостаточно.
Линсон лишь пожал плечами. Он не имел опыта дальних путешествий и не знал, как много припасов следует брать в дальний путь. И как мало их нужно обладателю Окуляра, способному безнаказанно вломиться в любой дом, склад или амбар. А вот Вил в этом деле явно успел поднатореть: на плече у бывшего напарника болталась скромненькая котомка, содержимого которой едва хватит на пару дней.
Шагая вслед за другом по пустынному тракту, проводникловил себя на мысли, что внутренне осуждает предстоящие кражи съестных припасов. С тех времён, когда приходилось кормиться из чужих карманов, минуло уже много лет, и незаметно для самого себя Линсон успел стать благочестивым гражданином. Мелкие проступки вроде кражи у булочника не в счёт — то было скорее наказание для скряги, а не попытка урвать бесплатный кусок.
— Может, наконец посвятишь меня, какими ветрами нашу банду занесло в Кеварин? — Линсон поравнялся с напарником. — Или будешь тянуть до самой границы?
Вилле нахмурился, видимо, не очень довольный тем, с какой уверенностью Линсон называет пиявок «своей бандой».
— Ладно, слушай. Случилось всё, как можешь догадаться, ровно пятнадцать лет тому назад, вскоре после твоей драки с Арамео. Пока тебя не было, пиявкам подвернулось одно интересное дельце. По Турте стали ходить слухи о некоей делегации, прибывшей из Кеварина.
«Как я и думал, это не совпадение! — подумал Линсон. — Судьба пиявок напрямую связана с делегацией, подкупившей Генрима».
— В трущобах тогда ещё никто не знал, для чего летуны явились в столицу, да и кому какое было дело? — продолжал Вил, шагая по сухой земле. — Главарей заинтересовало другое — странные маски на их бледных мордах. Раньше крылатые ничего подобного не носили, и народ быстро прочухал, что маски эти не простые. А непростые — значит недешёвые. Сказано — сделано. Набрали отряд рукастых парней и стали думать, как заставить этакую ценность перекочевать в правильные руки.
— А пиявки здесь каким боком? Не могли же столь крупное дело доверить каким-то пацанятам.
— Ясно, что не могли. Самой кражей занимались взрослые — матёрые парни из шайки Дареда. Уж не знаю, как они это провернули, но к утру пять масок позвякивали в мешочке в ожидании новых владельцев. Тут-то и пришла очередь «пиявок» выйти на сцену. Те ребята, что обчищали крылатых, могли засветиться, так что главари не стали рисковать и велели им сразу залечь на дно, а доставку груза поручили тем, кто не так заметен в толпе и кого даже в пьяном угаре не заподозришь в причастности к ограблению кеваринской делегации. То есть детям.