ановил машину на обочине и, захватив бутылку с водой, упавшую с соседнего кресла на пол, вышел, не глуша двигатель. Став в свете фар перед капотом, еще немного дрожащими руками раскрутил бутылку и, наклонившись, щедро полил холодной водой себе на голову, надеясь, что это поможет прийти в себя поскорее. И действительно, вода остудила напряжение, разбавила тревожные мысли и, прохладными струйками проникнув за шиворот, отвлекла на себя, быстро охлаждая водителя на пробиравшем до костей ночном ветру, забиравшемся под футболку, прилипавшую от влаги к телу. Энрике руками взъерошил мокрые волосы, отряхивая их, провёл руками по лицу, вместе с водой смывая остатки сонливости, и наконец огляделся, чтобы понять хотя бы, где он, чёрт подери, сейчас находится. Единственным источником света были лишь фары его машины, бьющие вдаль и захватывающие каменную кладку арки какого-то совершенно незнакомого тоннеля, потонувшего в непроглядном мраке, таком густом, что даже свет практически не проникал сквозь него, чтобы хоть чуть больше осветить неизвестно откуда взявшееся препятствие на дороге. Молодой человек, досконально знавший дорогу домой, сейчас боязливо поёжился - этого тоннеля он никогда не видел и совершенно не представлял, где оказался, пока умудрился задремать и, видимо, съехать со своей дороги. Что-то зловещее таилось в кромешной тьме этого места, казалось, словно кто-то наблюдает за путником, сбившимся с дороги. Энрике, вдруг охваченный какой-то тревогой, стал оглядываться вокруг себя и, не заметив никакой явной опасности, всё равно не смог успокоиться, решив забраться обратно в машину, урчание мотора которой действовало на него успокаивающе, немного смягчая безжизненный пейзаж снаружи, давящий своей мрачностью и будоражащий ночными кошмарами среди ночи воображение. - Пора выбираться отсюда, пока я ещё не напридумывал себе никаких ужасов, отлично подходящих этому месту. - Энрике встряхнул головой, словно выбрасывая из неё ненужные волнения, и потянулся за телефоном. Сети не было, а время на экране показывало второй час ночи, что означало, что молодой человек незаметно для себя потерял почти час времени, и одному богу было известно, как и когда он съехал со своей дороги и где сейчас находился. Навигатор в машине не мог подгрузить карты, и выбираться предстояло практически наугад. С ним уже бывало такое, когда от сильной усталости, возвращаясь домой, он, отключившись, с открытыми глазами продолжал ехать по дороге, проезжая немыслимые расстояния, сворачивая на нужных поворотах, тысячу раз уже приводивших его домой. Когда липким ужасом приходило осознание, какой опасности подвергал себя, к горлу подкатывала тошнота от страха, сжимавшего желудок и сковывавшего все внутренности, каждый раз обещал себе больше никогда не садиться за руль измотанным и уставшим, но каждый раз словно забывал свои собственные обещания. Но никогда, ещё никогда не сбивался с пути. Энрике поднял взгляд от приборной панели, откинув на соседнее сидение бесполезный в этом месте телефон, и внезапно увидел какой-то силуэт, мелькнувший в свете фар совсем близко от жерла тоннеля и исчезнувший в тот же миг, заставив молодого человека покрыться испариной от обуявшего его ужаса. Это всё разыгравшаяся фантазия, это лишь обман зрения, расплата за измученные напряжением ночной дороги глаза, никого здесь нет! Энрике потёр обеими руками лицо, сильно зажмурив глаза, надеясь, что это даст немного больше чёткости его сознанию, решившему заставить его сердце выпрыгнуть из груди. Открыл глаза и огляделся, насколько позволяло скудное освещение фар спереди и габаритных огней, что в зеркале заднего вида выхватывали немного жуткий пейзаж, подсвеченный красным тусклым светом. От увиденного сердце бешено зашлось с новой силой, словно чувствуя какую-то призрачную опасность, накручивая и без того напуганного путника, прислушивавшегося к звукам снаружи, боясь услышать что-то, что могло подтвердить присутствие кого-то постороннего, кого-то, кто игрался с ним и запугивал. Энрике открыл окно на водительской двери и заглушил двигатель, решив в полной тишине развеять все свои опасения и страхи, и переключил свет фар на ближний, а затем медленно вернул дальний, будто таким способом хотел посмотреть, не подкрадётся ли ближе что-то из доводившего его сердце до исступления мрака. Молодой человек было усмехнулся своим глупым страхам и хотел завести машину, чтобы поехать всё-таки до ближайшего населённого пункта, чтобы хотя бы определить своё местоположение и разобраться, в какую сторону теперь ему ехать, как вдруг жуткое осознание пришло к нему - не было никаких посторонних звуков, что могли бы указать на кого-то неподалёку, но, что ещё страшнее, не было вообще никаких звуков, абсолютно. Несмотря на удаление от больших городов, вместо шума автострад должна была хотя бы шуметь листва на деревьях, казавшихся теперь какими-то надсмотрщиками, молчаливыми стражниками, готовыми в любой миг схватить зазевавшегося путника, сбившегося с пути, своими скрюченными цепкими пальцами-ветками. Мороз пробежался по коже, и уже достаточно впечатлённый происходящим Энрике попытался завести машину, но действовал резко, и та недовольно кряхтела и отказывалась подчиняться, что заставляло водителя нервничать пуще прежнего. И вот еще один нервный рывок ключами в замке зажигания вынудил машину лениво заурчать, включившийся кондиционер, выкрученный на минимум, показался молодому человеку невероятно жарким по сравнению с его ледяным оцепенением от страха. Пора было убираться из этого проклятого места ко всем чертям! Энрике собрался развернуться и поехать в обратном направлении, чтобы не удаляться с дороги, с которой он и без того умудрился съехать и заплутать, взглянул по привычке в окно заднего вида, чтобы удостовериться, что ничего не препятствует его манёвру, и закричал в ужасе, увидев в отражении зеркала позади его машины стремительно надвигавшийся на неё силуэт. Энрике продолжал кричать, вдавив педаль газа в пол и рванув от ужасающего видения вперёд, лишь бы никогда больше не видеть его, лишь бы никогда больше не видеть пугающих глаз, что светились каким-то чудовищным дьявольским светом, словно оставив следы от своего взгляда клеймом на тянущем болью сердце, бившемся в предсмертной пляске. Машина словно в судорогах скачками сорвалась с места и за считанные мгновения уже мчалась по непроглядной тьме тоннеля, что ещё совсем недавно казался дьявольской ловушкой, а в этот миг был единственным путём к спасению. Энрике не осознавал того, что продолжал кричать, почти срываясь на хрип и боясь взглянуть в любое из зеркал, боясь увидеть, что его продолжают преследовать, боясь поверить в то, что это всё происходило на самом деле, а не было парализующим кошмарным сном. Внезапно машина резко остановилась как вкопанная, дёрнув непристегнувшегося водителя вперёд на руль, больно ушибив его, не успевшего как-то удержаться. Радио самопроизвольно вернулось к жизни, воспроизводя обычно такие нежные девичьи голоса в песне в чудовищном замедлении, создававшем ощущение зажёванной кассеты, прерываясь на зловещее шипение из динамиков, которые словно были настроены на волну одних лишь помех. Энрике в ужасе заколотил по приёмнику, пытаясь отключить его, лишь бы больше не слышать этих чудовищных звуков, пробиравших почти до остановки сердца, не готового выдержать весь этот кошмар, но все попытки были тщетны, пока дьявольская музыка не оборвалась так же резко, как и включилась, погрузив молодого человека практически в беззвучный вакуум салона машины, где он ощутил себя совершенно незащищённым, одиноким и готовым сойти с ума в наступившей гнетущей тишине. Недолго пришлось сидеть в тишине, боясь хоть сколько-нибудь пошевелиться, тоннель словно ожил, позади машины со стеклянным звуком начали включаться лампы освещения, треща от напряжения и продвигаясь всё ближе и ближе к металлической клетке, в которую был заточён Энрике. Когда свет подобрался к нему и, продолжив свой огненный путь дальше по тоннелю, уходившему резко влево, теряясь за поворотом, молодой человек почувствовал, как холодно стало вокруг, пар срывался изо рта, и крупная дрожь пробрала всё тело, застывшее в каком-то чудовищном предчувствии. Энрике боялся дышать, слыша лишь биение собственного сердца словно в замедленном проигрывании, и ждал, понимая, что его злоключения ещё не подошли к концу, время будто остановилось, нагнетая еще большие страхи перед неизвестностью, затаившейся где-то совсем рядом, стоит обернуться - и можно увидеть. Энрике, стараясь двигаться как можно медленнее и незаметнее, безуспешно попытался завести машину, продолжая смотреть вокруг, напрягая глаза, чтобы увидеть всё вокруг сразу, чтобы не оказаться застигнутым врасплох тем, кто играет с ним. Ещё попытка расшевелить мотор окончилась очередным провалом, заставив молодого человека, несмотря на покалывающий мороз, взмокнуть от напряжения и какой-то бессильной злости, - он застрял неизвестно где, посреди неизвестного тоннеля, в который его загнало то ли воображение, то ли какой-то сумасшедший, вздумавший поиграть с ним. Энрике выдернул ключи из замка зажигания и швырнул их на приборную панель, после чего заколотил по рулю машины, попадая по сигналу, разрывавшему тишину этого пустынного места, словно это были пре