— Сойдём на первой же планете, здесь нам делать нечего!— сказала я, и принцесса решительно кивнула.
Тюремный душ полностью оправдал мои ожидания, но принцессу скорее шокировал. Зайдя внутрь, мы застали двух громадных оловитов, избивавших беспомощного кортоса. Обе расы были нам хорошо знакомы, первые — межгалактические пираты, некогда считавшие частью Коалиции; вторые — религиозные фанатики, поклоняющиеся Старшей Расе. Кортоса облили холодной водой и поставили на колени в углу. У него была разбита голова и Космос знает, что ещё — из-под гуманоида в вонючее отверстие слива текла серая кровь.
— Только попробуй рассказать о нашем плане, чудик! — зло шипел оловит.
— Н-не надо… я…
Тяжёлый удар по голове прервал мычание кортоса.
— Травоядный! Я прощал тебе многое, был готов взять на свой корабль, а ты выдал одного из нас! Вот и останешься подыхать с этими кровопийцами, молясь своим светящимся Богам!
— Но корабль в доке подбит, он не…
Оловиты отбивали на кортосе кулаки минут десять, словно перед ними была боксёрская груша, после чего срезали ножом кусок кожи на черепе, в форме звезды — особая метка провинившихся в их кругах. Мне было жаль мальчишку. В конце концов, наша с ним вера была в чём-то схожа.
— Это же был кортос? — потрясённо прошептала госпожа мне на ухо, когда мы вышли из душа. — Почему они бьют ваших священников?
— В Коалиции не поклоняются Старшей Расе, — с прохладцей в голосе ответила я. Увиденное мне тоже не понравилось. — Здесь они превозносят науку.
Немного отдохнув, мы получили приглашение в пищеблок и, надвинув капюшоны на головы, двинулись вслед за остальными к лифтам. На третьем уровне проживало больше мужчин, чем женщин. Но представительницы прекрасного пола не держались группами, поскольку принадлежали к расам более крупным и жестоким, чем те же оловиты: дайартанцы, коршанты, истмары. Складывалось впечатление, что этот военный корабль захватывал все пиратские и нелегальные судна в зоне видимости, такого разношёрстного набора криминальных народов в одном помещении я ещё не видела.
Пищеблок оказался общим для всех уровней, и был забит до предела. Едва мы ступили внутрь, как ключ-карта принцессы выдала номер столика. Лишь одно место. Ведь я — синтетик. Сделав вид, что раскладываю перед госпожой приборы, я незаметно припрятала в рукаве энергетический батончик.
Логика по которой распределялись места в блоке мне была непонятна. Сначала. На высоком постаменте у прозрачной стены, выходящей на взлётную площадку под куполом, сидел офицерский состав из шести гуманоидов. Очки сняты, высокие вороты формы оттянуты вниз. Вполне похожи на бледнолицых людей. Напротив, в метрах двадцати, располагались отбросы с третьего уровня. И только после нас — основной персонал корабля.
«Питаются заложниками в открытую?», — предположила я, и освободила часть ауры, ощупывая каждого офицера, желая понять насколько они похожи на хатт-исов, которые держали нас в плену пять циклов подряд. Энергетика офицерского состава уходила в длинный минус. По меркам хатт-исов, они не питались больше трёх лет, а у того, что сидел посередине, распиливая ножом котлету, я вообще не ощущала момента последнего кормления. Он был пуст и холоден как сам космос. Или умел «закрываться», что я решила проверить, переводя все волны своей энергии на него.
Странный. Как будто и взаправду пустой. Я обхватила его толстую шею, голову, руки в перчатках, обвилась вокруг торса, но ничего внутри гуманоида не отвечало на мои попытки установить контакт. Не мог же главный за офицерским столом быть синтетиком? Зачем и как он в таком случае ел обычную пищу?
Переминаясь с ноги на ногу за спиной принцессы, я отвернулась от стола и закрыла глаза, сильнее концентрируясь на поставленной задаче. Эта «чёрная дыра» с котлетой меня заинтересовала. Если он принадлежал к какой-то расе, энергетически невосприимчивой и потребляющей человеческую пищу, то я бы лучше притворялась ей, а не воровала...
Правое ухо резанул скрежет прибора, на который оглянулись все приближенные к офицерскому столу. Сидящий посередине гуманоид, которого я обвила своими потоками, мрачно оглядывал столовую исподлобья, воткнув вилку между двумя половинками расколотой тарелки. У него были глаза хатт-исов — красные, бешеные, без белков. Увидев их, я замерла, не смея возвращать потоки, ведь голодный мог проследить куда именно они уйдут.