Званцев унес к себе тайную рукопись друга.
Тяжелым был для Званцева этот год…
До последнего своего дня продолжала работать его мать Магдалина Казимировна. Никакой необходимости в этом не было. Шурик полностью содержал мать и нанял ей помогающую ей по дому тетю Шуру. Старая учительница, садясь в вагон переполненной электрички, попала от старческой неловкости между вагоном и платформой. Чудом осталась жива. Но ногу сломала. И все-таки, перенеся травму, возобновила свою беготню с палкой на негнущейся ноге по частным урокам, кладя заработанные деньги в сберкассу, трогательно завещав их сыновьям и внучке Аленушке.
Была им мать и бабушка примером неотступного служения любимому делу и неиссякаемой родительской любви.
Навещал ее “младшенький”, всегда остающийся для нее таким, бородатый Шурик не только по средам. Дежурил у больничной ее койки, возил по врачам, не догадываясь о висящем над нею раковом Дамокловом мече. А она всячески скрывала то, что знала сама, и врачей упросила сыну не проговориться. Стойкости была необычайной.
В конце февраля, в традиционную среду приехал Шурик с женой и маленьким Никитиком проведать бабу Му.
А она совсем ослабла, тяжко страдая от болей, вызванных метастазой, по-прежнему радушная, все хлопотала, как получше угостить сына с невесткой, ласкала Никиточку, которого на даче еще недавно учила ходить.
И через несколько дней в начале марта скончалась, поразив сына в самое сердце. Ее заботой не знал он, что у мамы рак…
Магдалину Казимировну, заслуженную учительницу, кавалера Ордена Ленина, как и ее Петечку, хоронили с оркестром, а соседки тайно отслужили по ней в церкви панихиду.
Гроб выносили два сына, соседи и любимая семнадцатилетняя внучка Аленушка.
А на следующий день убитого горем Званцева вызвали в партком, грозя партийным взысканием за опоздание с некрологом на его соратника и друга, соседа по подъезду, прозаика Бориса Вадецкого. И только кончина матери Званцева смирила гнев партруководства. Так мать из гроба еще раз помогла любимому сыну. Полагающийся некролог был написан другим писателем.
А через полгода исполнилось предсказание о собственной кончине Жени Загорянского. В конце сентября — сердечный приступ и его не стало. Накануне назначенной встречи с Сашей и с бывшей женой Леной, фронтовым Сашиным другом, военврачом, а на гражданке заместителем главного врача четвертой клинической градской больницы.
Ничто не помогло, ни усилия жены-врача, доктора наук Валентины Александровны, ни вызванная скорая помощь.
И полное тело покойника возвышалось в гробу на столе в столовой, где так часто играли они с Сашей в шахматы. Валя, исполняя желание мужа, передала их комплект Саше. А у него дома лежала под замком неоконченная Женина пьеса…
Через неделю после похорон Жени Званцеву позвонил по телефону незнакомый человек:
— Моя фамилия ничего не скажет вам, Александр Петрович. Я назовусь просто карточным партнером покойного Евгения Александровича Загорянского. И хотел бы сдержать данное ему слово и повидаться с вами наедине.
— Буду рад случаю вспомнить моего большого друга, — согласился Званцев.
Встреча с Жениным партнером состоялась в кабинете Саши, когда семья его была еще на даче.
Войдя к Званцеву в кабинет, он первым делом подошел к телефону, повернул до отказа наборный диск и закрепил его вынутой из кармана шариковой ручкой.
— Не удивляйтесь моему приходу и этой отнюдь не лишней предосторожностью. Нам не нужны чужие уши.
— Разве через мой телефон можно подслушивать?
— Не будьте наивным, Александр Петрович. В наше время все возможно. Но перейду к делу. Я знаю, что покойный Евгений Александрович Загорянский передал вам написанные, так сказать, с моей подачи, фрагменты незаконченной пьесы. Не завершилась еще в жизни драма главного героя Никиты Сергеевича Хрущева. Слишком он отважный разоблачитель и неудачный пока отец народа, тщетно старающийся всех накормить, пригреть, сделать счастливыми. Я принес вам заключительную часть пьесы о событиях, еще не произошедших, но которые автор предвидел.