— Ваше понимание их приема вам простить не могут. Вы посмотрите проспект задуманной здесь “Библиотеки современной фантастики”. Двадцать томов и ни одного с вашими признанными романами, несмотря на их популярность. Когда я указала на это заведующему прозой товарищу Сякину, он ответил, что “у нас молодежное издательство, и мы должны равняться на их вкусы, а не навязывать им вымышленное будущее, ничего общего не имеющее с миром, в котором живем.” Он говорит с голоса тех же Стругацких, Еремея Иудовича Парнова, ленинградца Варшавского.
— Так он же юморист! Его сатирическая фантастика имеет право на существование, но вовсе не как единственное направление в этом виде художественной литературы. Что же касается беспартийного товарища Парнова, то он добился рассмотрения на парткоме Союза писателей моего выступления по телевидению об Уэллсе перед показом в “Мире приключений”, созданном мною же совместно с режиссером Миллером. Я разъяснил парткому, что это было мое вступительное слово к фильму по повести Уэллса, где я позволил себе напомнить, что “Человек-невидимка” — трагедия безысходности ученого в капиталистическом обществе. И что Уэллс, умирая, отдал свой голос английской коммунистической партии. И никто не давал кому-либо исключительного права говорить об Уэллсе и подобное разбирательство в парткоме неправомерно.
— Какая наглость! — возмутилась Морозова. — Они и парторганизацию готовы подмять под себя!
— Насколько я понимаю, Вера Александровна, двери издательства для меня закрыты. Даже на полагающийся по договору массовый тираж “Против ветра” рассчитывать нечего. Но как быть с переизданием “Пылающего острова”? Договор заключен, и деньги по нему мне выплачены.
— Руководство, чтобы выйти из положения, собирает специальное заседание редакционного Совета с оправдательным для себя разгромом вашего романа. Он послан на весьма авторитетное рецензирование, в том числе в Академию Наук.
— Боюсь, что там мне не простили крамольной гипотезы о тунгусском метеорите, которая включена в пролог романа.
— Все равно издательство взыскать с вас деньги не сможет.
— Я сам верну их, если книга не будет издана.
— Вы войдете в анналы истории и будете занесены нашим главным бухгалтером Воробьевым в “Красную бухгалтерскую книгу редких авторов”, как исчезнувших мамонтов.
На этом Званцев распрощался с Морозовой и “Молодой Гвардией”, с твердым намерением издать “Пылающий остров” в другом издательстве и вернуть полученный в “Молодой гвардии” аванс.
И направился он в издательство “Советская Россия”, где принял участие в сборнике “Идущие в завтра”. По дороге ему припомнилась ломавшаяся на каждом шагу тачка, на которой он, студентом, вез свой багажишко с вокзала Томск I. Со сжатыми зубами чинил он спадающее колесо, и ехал дальше, сочиняя в свои тогдашние шестнадцать лет девиз на все годы:
Директор издательства Петров невысокий, плотный с живыми мальчишескими глазами на моложавом лице, встал из-за стола Званцеву навстречу со словами:
— Рад приветствовать у себя автора “Пылающего острова”!
— Я пришел предложить вам переиздать этот роман.
Директор попросил писателя сесть, и только после него сел сам, положив сцепленные кисти рук на стол:
— Переиздать ваш роман мы, конечно, можем, но при одном условии.
— При каком? — стараясь быть спокойным, спросил Званцев.
— Что ваш новый роман вы передадите для издания “Советской России”.
Званцев почувствовал, что кровь приливает к лицу. На такую двойную удачу он даже не смел рассчитывать. Видно, уму-разуму научила его в юности ломающаяся тачка! И шахматы воспитали способность, не падать духом в любом положении.
— Я охотно передам вам творческую заявку на новый роман. Если позволите, при вас изменю адрес: зачеркну “Молодая Гвардия” и напишу “Советская Россия”.
Петров с улыбкой протянул через стол вечную ручку Паркера c золотым пером, произнеся:
— Нормальная социалистическая конкуренция.
Званцев сделал на рукописи исправления и передал ее Петрову. Тот не просто принял ее, а, надев очки, углубился в чтение.
Званцев тщетно вглядывался в его непроницаемое лицо, стараясь уловить впечатление от прочитанного.
Закрыв последнюю страницу, директор снял очки, сразу помолодев. И весело глядя на фантаста, даже с каким-то задором сказал: