— Все объясняется предположением, что квант вакуума — это слипшиеся в аннигиляции частицы вещества и антитвещества, скорее всего, водорода и антитводорода. Они взаимно компенсируют физические свойства друг друга, неощутимы, как физическое тело, и абсолютно проницаемы. Масса их находится в скрытом состоянии и обнаружится, если приложением энергии разъединить соединившиеся во время аннигиляции атомы. Основа всего сущего это ЗАКОН СОХРАНЕНИЯ И РАЗВИТИЯ. Ничто не исчезает бесследно и все, что существует, развивается в движении.
— Значит, при возникновении Вселенной на аннигиляцию затрачена непостижимая энергия, — заметил Званцев.
— Но энергия связи кольцевых токов в десять в тридцать седьмой степени раз больше аннигиляционной, — сообщил Герловин.
— Но это уже вакуумная энергия! — воскликнул Званцев. — И она выделится, если суметь разорвать ваши кольца.
— Никогда об этом не думал, но это действительно вытекает из моей теории. Спасибо вам, Александр Петрович. Пока не представляю, как это можно сделать.
— Стоит подумать о магнитном воздействии с помощью резонанса, который способен разрушать устойчивую систему.
— А может быть, не следует думать в этом направлении, как сделал лорд Резерфорд в отношении открытой им атомной энергии? Он напрасно уверял, что она не имеет практического значения.
— Вакуумная энергия имеет практическое значение для звездных рейсов. Квантов вакуума вокруг звездолета без числа, — убеждал Званцев.
— Но понадобится инертная масса выброса реактивных устройств, — напомнил Герловин.
— В одном кубическом сантиметре вакуума находится один атом свободного водорода. При огромной скорости звездолета эти атомы можно собирать в развернувшуюся на много километров воронку.
— Но для подводных лодок или кораблей никаких воронок не потребуется, и одного кванта вакуума хватит нам надолго, — вступил морской инженер.
— Вы раздвигаете мои горизонты. Я бесконечно благодарен вам, но, прошу меня простить — мое время истекло. Я не могу слишком поздно явиться к приютившим меня друзьям.
— Искренне сожалею, что квартира моя так тесна, не рассчитана на взрослых, женившихся и вышедших замуж детей, — говорил Протодьяконов, прощаясь с Герловиным.
— Олег отвезет вас, Илья Львович, в нашей машине и вернется за мной, если Михаил Михайлович не имеет ничего против.
— Что вы, Александр Петрович! Я рад побеседовать с вами, — радушно уверял Протодьяконов.
Проводив Герловина с Олегом, он вернулся в кабинет со словами:
— Какой редкий человек. Он совершает не меньший научный подвиг, чем Эйнштейн, но не имеет, в отличие от него, постоянного заработка патентоведа.
— Как? Его же представили нам как научного сотрудника Пулковской обсерватории.
— В том то и дело, что он работает там на общественных началах, не получая ни копейки. Он пишет, как мы слышали, статьи совместно с директором обсерватории, публикуя их тоже бесплатно в “Докладах”.
— Как же это может быть? Гениального Моцарта не на что было похоронить! Но это было у них, и тогда!..
— Что делать! И в нашем обществе есть изъяны и наш долг помогать Обществу, оказывая поддержку “академику безумных наук”. Я хотел просить вас совместно со мной принять участие в такой поддержке. Илья Львович постеснялся передать вам лично и делает это через меня. Вот в этой папке несколько его научно-фантастических рассказов, из которых вы возможно отберете для публикации в одном из созданных вами органов печати. Он выступает в литературе под псевдонимом Верин.
— Это его право. Я с удовольствием опубликую, вероятно, интересные по мысли произведения Ильи Львовича, большого ученого, которому быть академиком не только “безумных” наук. Более того, я напишу рассказ о нем и его теории для альманаха “На суше и на море” и гонорар будет переведен по праву ему, как автору теории. А пока передайте эту небольшую сумму на карманные расходы, как аванс в счет будущего гонорара.
— Признателен вам без меры. Я узнаю вас с еще одной стороны. Пока прочитал ваши последние романы и, если вас интересует мнение такого заурядного ученого, как я, то был бы рад побеседовать с вами о них.
— Назначьте день, и я приеду к вам.
— Тогда созвонимся.
И он стал рассказывать об электронных оболочках.
На этот раз Званцев с Протодьяконовым сидели в его кабинете вдвоем.