Не веря самому себе, Званцев повез рукопись профессору Протодьяконову. Тот, заинтересованный, оставил ее у себя на пару дней, чтобы разобраться.
В назначенный день Званцев приехал к нему на квартиру. Михаил Михайлович встретил его с лукавой улыбкой:
— Ну, опять вы дали мне возможность расшифровать ваше имя под этой тщательно заполненной тетрадью. Захотелось разыграть симпатизирующего вам профессора?
— Что вы, Михаил Михайлович! Это не Аве и Мада. Я не имею никакого отношения к этому исследованию. Тем более, что я привез вам продолжение, снова подкинутое мне в почтовый ящик.
— А ну-ка, ну-ка! Какой еще сюрприз вы мне приготовили?
— В том-то и дело, что не я, а неведомо кто анализирует пентаграмму, получающуюся геометрически из плана Стоунхенджа и почему-то нарисованной на старинной картине Дюрера “Меланхолия”.
— Это даже интереснее, чем розыгрыш, в котором Дюрер принять участие не мог.
— И все же каково ваше мнение о первой части рукописи?
— Она ошеломляет. Я мог допустить, что это сделали вы. Но предположить, что древние бритты закладывали астрономические параметры в расположение своего сооружения невозможно. Это становится в ряд с вашими статуэтками древних космонавтов “догу”, как доказательство межпланетного общения. Но пентаграмма, видимо, замахивается на большее.
— Именно так, Михаил Михайлович. Пентаграмма имеет универсальный характер применительно к земной Природе. Я думаю, что хорошо было бы поставить такой доклад в Обществе испытателей природы у Дружкина.
— Они никогда не заслушают анонима.
— А ведь ничем другим, кроме инопланетного вмешательства этого не объяснить.
— Да, гости из космоса стучатся в дверь.
— Кто стучится в дверь? — заглянула в переднюю Кира Андреевна. — Здравствуйте, Александр Петрович.
— Это был иносказательный стук, — объяснил муж.
— Миша, что же ты не проводишь гостя к себе?
— И то! В ногах правды нет. Пойдем сядем, поищем ее в этой самой пентаграмме.
Пентаграмма была разносторонним пятиугольником, полученном при разделении окружности на 11 частей (исходя из того, что π = 22/7) фигурой с основанием из трех частей, двух длинных боковин тоже по три части, идущих от нее вверх и двух малых по одной части у вершины. (Так: 3+3+3+1+1 = 11). Эта странная фигура, заложенная в плане Стоунхенджа, оказывается, лежит в основе множества природных построений, что было непостижимо угадано Дюрером и отображено в его известной картине “Меланхолия”.
По телефону Протодьяконову позвонила Танюша, жена Званцева, и передала Саше, что обнаружила в почтовом ящике третью анонимную тетрадь.
Званцев с Протодьяконовым переглянулись.
— Извините, Михаил Михайлович, не терпится. Поеду, посмотрю. И, если не возражаете, позвоню, вам по телефону.
— Да, пожалуйста, вы меня раззадорили. Я ведь человек увлекающийся. А тут “черная маска” от науки, — и он улыбнулся.
Званцев приехал домой и, даже не сняв уличной куртки, углубился в третью тетрадь анонима.
В ней его ждал новый сюрприз.
Построение пентаграммы содержало основной угол, аноним назвал его “альфа”. Так этот угол или кратные ему углы присутствовали во всех геологических образованиях Земли, и вообще во всем, что на ней существует.
Званцев позвонил Протодьяконову и услышал возглас удивления в трубке.
А на следедующий день в 7 часов утра его поднял с постели телефонный звонок.
— Простите, Александр Петрович. У меня только что кончилась смена, и я звоню вам из дежурки. В другое время телефона у меня не будет, а на автомат у меня монет нет.
— Да кто это говорит? И чем служить могу?
— Я тот автор, который передал вам частями, чтобы вас заинтересовать, свою работу о Стоунхендже, Терешин Валентин Фролович, бывший офицер Советской армии. Я надеялся, что вы посмотрите мою работу. Неужели это просто чепуха?
— Нет, Валентин Фролович. Я познакомил с ней крупного ученого. Он весьма заинтересовался ею.
— Могу ли я поговорить с вами или с ним?
— Да приходите хоть сегодня в 9 часов. Адрес вам известен. Дверь рядом со знакомым вам почтовым ящиком.
— Да, я знаю, — на полном серьезе ответил Терещин. — В 9 по московскому времени буду у вас.
И точно в 9 у входной двери раздался звонок.
Званцев много читал о свидетелях посадок НЛО, якобы видевших космических пилотов, малорослых, с большими головами и огромными, косо расположенными глазами. И теперь он ошеломленно смотрел перед собой.
Перед ним стоял маленький, пропорционально сложенный человечек, не более полутора метров ростом, с мелкими чертами несколько скованного лица.