— Тогда я расскажу вам основное, и если вас не отпугнет, потом и вашим соратникам.
— Мы с Розой Яковлевной не знаем, как благодарить вас, Александр Николаевич.
— Благодарностью будет ваше внимание к моей работе. Я занимаюсь ею в своем институте биохимии Академии Наук, помимо основных тем.
— Неужели такая работа не стоит того, чтобы стать основной?
— Надо. Потому я с охотой встречусь с писателями. Все новое нуждается в поддержке. И в пропаганде.
— Я в этом не сомневаюсь, — самонадеянно пообещал Званцев, не учтя инерции мышления своих коллег.
— Тогда начнем со скучных цифр. Человеку с обычную пищу, через растения и животных, попадает лишь десять процентов питательных веществ, находящихся в земле. С искусственной же пищей, без промежуточных потребителей, ему достанется девяносто процентов.
— Это уже говорит само за себя! — воскликнул Званцев, в ком проснулся инженер. — Коэффициент полезного действия на порядок выше!
— Теперь о главном. В Алжире, в пору своего колониального господства, французы построили стратегическое асфальтовое шоссе. И в один прекрасный день оно превратилось в порошок, съеденное прожорливыми бактериями “Альбина-кандидус”. Эти бактерии необходимы в желудке человека, по химическому составу не отличаясь от женского молока, каким мать кормит ребенка. Хорошей питательной средой для бактерий служат тяжелые нефтяные отходы, например, асфальт, съеденный в Алжире. И начинаются чудеса. Если поместить в такую питательную среду один килограмм биомассы, то через сутки ее будет уже тонна. В 1000 раз больше, всего за 24 часа. Вместо месяцев роботы тружеников села, плугов, сеялок, жаток, молотилок, мельниц. Дайте мне 25 % средств, идущих на сельское хозяйство, и я накормлю страну.
— Но как их есть, бактерии эти? Они же нефтью отдают? — поморщилась Роза Яковлевна. — Противно?
— Ни в коем случае! — ответил Несмеянов. — Биомасса не имеет ни запаха, ни вкуса. Но из нее, путем химических добавок, можно делать все, что угодно, придавать любую форму. Например, получить ее в виде тонких нитей и ткать на ткацком станке подобие волокнистого мяса со вкусом баранины, свинины, курятины, насытив витаминами. Или зернистую икру, или жареную картошку с калорийностью мяса, красную рыбу, да хоть телячью отбивную или шашлык.
— Как убедить во всем этом современных гурманов или скептиков, отвергающих другую пищу? — спросил Званцев.
— Приглашаю вас к себе в институт. Угощу двумя сортами заказанных вами блюд, и попрошу определить, какие традиционные, а какие искусственные?
— В институт к вам приду охотно, но боюсь оказаться плохим дегустатором.
— Мы приглашали профессионалов-дегустаторов и предъявляли им десять сортов черной и десять красной икры.
— И как?
— Из десяти черных, наша попала на второе место, красная в десятке оказалась третьей.
— Это же победа! — воскликнул Званцев.
— От победы до признания семь миль с посошком. Вспомните как трудно принимал народ картофель, вывезенный Колумбом из Америки. Чертовым яблоком называли. Картофельные бунты поднимали. Так и теперь. Привить вкус к “ненастоящей” пище будет, ой как, трудно.
— А если я вашей победительницей полакомлюсь, то раком не заболею? Ведь нефть канцерогенна, — спросила Роза Яковлевна.
— Глас осторожного народа! — оживился Несмеянов. — Наших лабораторных изделий можно не опасаться. Мы отрабатываем методику придания вкуса, запаха и вида пищи не на биомассе бактерий, а на сливном молоке, идущем на молокозаводах в отходы. А на фермах им отпаивают телят. Так что наша продукция — это вид “творожных изделий”. Следующий шаг — использование микрофлоры, создание дешевого биокорма для скота, когда доказана будет безопасность такой пищи. Канцерогенные вещества кишат всюду и даже внутри нас. Но это не значит, что все болеют. Допускаю, нефть канцерогенна. Но не ею предлагаем мы питаться, а микроорганизмами, вырастающими на нефти, раком не заболевая и не становясь его носителями. Но мы не против любой проверки. Наша пища должна привиться, как привилась картошка, без которой немыслима современная жизнь.
Договорились о времени встречи Президента Академии Наук с писателями.
— Вы не возражаете, Александр Николаевич, если заеду за вами на своей машине?
— И вы за шофера?
— Конечно. Я всю войну прошел от солдата до полковника, и всегда в машине за рулем, и на Керченском полуострове, и в австрийских Альпах.
— Зачем же мне затруднять вас. Транспортом меня Академия обеспечивает.