— Как я могу возражать? Я для того и писал книгу, чтобы рассказать людям об идеях Несмеянова.
— Но их надо развивать дальше. Как дела в институте его имени?
— Директором, как передала мне жена Александра Николаевича, назначен генерал химических войск. Боюсь, что у него другие приоритеты, чем у Несмеянова.
Бывший директор издательства “Молодая гвардия” Ганичев остался членом редколлегии одноименного журнала, став главным редактором многомиллионного издания “Роман-газеты”. Он назвал роман Званцева “научным детективом” и предложил напечатать его у себя.
Предисловие к нему написал “Президент ассоциации ученых Г.Х. Шахназаров”.
По телевидению показали колхозный биоцех, где приготовлялся корм для скота.
О падеже его речи не было.
В продаже появилась дешевая по сравнению с обычной, искусственная икра под названием “Искра”.
Многие покупатели считали “раз дешевая, значит, плохая”.
Потом она из продажи исчезла.
Утверждение, что “незаменимых нет” еще раз было неумолимо опровергнуто жизнью, и искусственная пища осталась достижением грядущего.
Как символ чудной марсианки
Стал поощрением мечты,
Так звездолёты, а не танки
В грядущем станут пусть святы.
Молодого фантаста Сергея Абрамова Званцев ввел в редколлегию альманаха “На суше и на море”. Он стал активистом Союза писателей РСФСР и однажды позвонил Званцеву по телефону:
— Позвольте поздравить вас, Александр Петрович, с присуждением вам, как первому фантасту, премии-приза по фантастике “Аэлита” Союза писателей РСФСР и журнала “Уральский следопыт “. Вы получите первый экземпляр высокохудожественного изделия. За ним нужно съездить в Свердловск, где премия будет вручена вам в торжественной обстановке. Второй экземпляр получат братья Стругацкие. Союз писателей дает вам командировку.
Танюша обрадовалась за мужа, но соглашалась отпустить его на Урал только в сопровождении старшего сына Олега Александровича, военного моряка, капитана первого ранга, ведавшего противовоздушной обороной флотов в Управлении вооружений военно-морского флота министерства обороны СССР.
Военное командование отпустило его с отцом, выдав командировочное предписание проинспектировать выполнение оборонных заказов на уральских заводах.
И отец с сыном отправились в поезде на Урал.
Званцев не хотел упустить возможности увидеться с дочерью, работавшей в закрытом атомном центре в двухстах километрах от Свердловска.
Дочь Нина, обрадованная возможной встречей с отцом, пообещала, что приедет на машине на эти дни в Свердловск вместе с мужем Сергеем Алексеевичем Аникиным, директором атомного завода, и семилетней внучкой Леночкой, правнучкой Званцева.
Званцева встречали на вокзале главный редактор Мешавкин и сотрудники журнала “Уральский следопыт”, в их числе Бугров, ведавший фантастикой.
— Вы зла на меня не держите, что я, по глупости, отказался печатать вторую часть “Живые и живущие” вашего романа “Сильнее времени”?
— У меня иммунитет на отказы и непризнание. Каждый мой читатель может иметь свою оценку мной написанного. И он всегда прав.
— Редкий случай христианского отношения в литературе.
Званцев рассмеялся:
— Я атеист, хотя христианское учение, близкое к коммунистическому, уважаю. Впрочем, как и любые взгляды, за исключением человеконенавистнических.
— Вы интересный человек, Александр Петрович. Вас не зря наградили, — закончил Бугров.
Званцева поселили в одноместном номере гостиницы, а за Аникиными забронировали на другом этаже двухместный номер с дополнительным диваном для третьего лица.
Портье сообщил Званцеву, что приехавшие товарищи уже заняли номер и, видимо, прошли в ресторан.
И Званцев отправился разыскивать своих близких.
Первой его заметила шустрая девчушка. Нырнув между столиками, она подбежала к нему и, ухватив за руку, подвела к столу в нише, где сидели дедушка с бабушкой, а деда (прадеда) Леночка узнала, хотя видела его, когда ей было четыре года, и они с мамой заезжали к нему в Москву, а он водил ее играть на детскую площадку у них во дворе. Он раскачивал ее на качелях, раскручивал на карусели, помогал забраться на горку, чтобы скатиться на попке вниз. И это не забывалось.
— Садись, папа, за стол, — расцеловав отца, усаживала его Нина. — Я не догадалась заказать на тебя обед, но сейчас исправлюсь.