— Непохоже, что уходят, — усомнился Званцев. — Останавливаются. И башни с орудиями разворачивают.
— Зачем, Саша? Зачем?
— Думаю, что не в ожидании букетов из роз.
— Может быть, парламентариев хотят попугать холостыми выстрелами?
— Сомневаюсь, что в танковом боекомплекте есть холостые заряды.
— Ну, вечно в вас говорит фантаст. Всякую невозможную всячину выдумываете!
На экране было видно, как башня танка дернулась. Орудие выстрелило… а из окна беломраморного дворца повалил черный дым.
Выстрелы продолжались. Все больше окон оказывались под грязными полосами, и скоро весь фасад недавнего дома-красавца превратился в безобразную закопченную стену с мертвыми проемами окон.
— Но что там внутри? Что внутри, Саша? — волновался Владим. — Как это могло случиться?
Расчетливо выпущенные снаряды попадали не в деловые кабинеты, которые могли еще понадобится, а в подсобные помещения и, разрываясь там, превращали в кровавое месиво буфетчиц и официанток с детьми, приведенными, чтобы подкормиться. По невероятной “случайности” среди депутатов и арестованных в тот день их руководителей, пострадавших не было. Не оказалось и вооруженных людей, которыми власти пугали народ, “предотвращая” гражданскую войну. А ночью грузовики вывозили полторы сотни трупов.
Званцев с горечью сказал:
— И случилось это под знаменем общечеловеческих ценностей. Помните, когда я об этом предупреждал?
— Да. “Жизнь на шахматы похожа, но жить не в шахматы играть”, как говорил Безыменский. Не дожило его поколение до таких шахматных комбинаций с жертвами, — и Владим вытер платком пот со лба. — А вы уверяли, что верите Ельцину.
— Он обманул и меня, и вас, и всех, кто его выбирал. Ездил в трамвае, сидел в очереди к районным врачам. Прикидывался борцом с привилегиями. Он недюжинный актер. И, уходя в неизбежную отставку, раньше срока, ему впору повторить слова римского императора Нерона: “Какой великий артист уходит!”
— Вы думаете, он уйдет раньше срока? Первого или второго?
— Это второстепенно. На второй срок с помощью государственного аппарата он может и пройти. Но все равно обречен: уйдет раньше срока непременно. Это закон Природы.
— Вы опасный пророк, Саша. Вроде Нострадамуса, которого преследовала инквизиция. Люди, знающие будущее, опасны для общества.
— Нострадамус? Я мечтаю написать о нем роман.
— Для этого вам, материалисту, надо взять пример с меня и поверить в Бога. Иначе не объяснить его пророческого дара. Надеюсь, Нострадамус не предсказал этой русской трагедии?
— Боюсь, что ему, с его сказочным даром провидца, не привиделось то, что показал нам телевизор.
— Но он показал это всему миру. Пушечную стрельбу по народным избранникам! Попрание Конституции, которой президент присягал перед патриархом всея Руси. Как мы будем выглядеть в глазах всего мира? — ужасался Платонов.
— Псевдодемократами. Иного слова не подберу. Даже кардиналы ни Ришелье, ни Мазарини на такое не решились бы… — вымолвил с горечью Званцев. — Но таковы сегодняшние реалии. Надолго ли?..
Года летят, а на Земле родной
Без них пройдут тысячелетья.
Об их пути со звёзд домой
Победный гимн хочу пропеть я.
Звёзд вахту несёт "Космопоиск".
Галактик неведомых пояс.
Званцев согласился написать предисловие к русскому переводу книги Эрика фон Дэникена “Воспоминание о будущем” о следах звездных пришельцев древности.
На дачу к писателю в Переделкино приехали энтузиасты создания Центра по изучению следов возможных гостей из Космоса: Александр Борисович Минервин, переводчик Дэникена, и Елена Ивановна Чулкова, зачинщица затеи создать “Дэникен-центр”.
— Вы знаете этого швейцарского любителя археологии Эрика фон Дэникена, арендатора одного из отелей в Давосе, мечтающего, подобно Шлиману, открыть космическую Трою, — говорила тихим голосом, заставлявшим прислушиваться к ней, Елена Ивановна, приятная интересная женщина, коммерческий директор Внешторгиздата, с неожиданным огоньком увлечения в глазах. — Он приезжал знакомиться с вашей коллекцией древних следов и написал книгу, ставшую на Западе бестселлером. Нам хотелось, чтобы вы стали почетным председателем его Центра.
Минервин, в прошлом педантичный референт президента Академии Наук СССР, поддержал Елену Ивановну.