— Ну, если просто, давайте, — и Береговой, потирая руки, взял стул и сел рядом с диваном Званцева. — Где копать?
— Во всех случаях на Земле относительная скорость расходящихся тел равна лишь приблизительно сумме двух скоростей, потому что они ничтожны по сравнению со световой. Мне лежа писать неудобно, пожалуйста, возьмите со стола блокнот, ручку и запишите: относительная скорость двух движущихся тел всегда равна…
Береговой записал под диктовку формулу:
V — относительная скорость,
V1, V2 — скорости разлетающихся тел,
с — cкорость света.
— В земных условиях даже скорость звука меньше световой в миллион раз. В формуле их отношение в квадрате близко к нулю, и практически относительная скорость равна сумме двух скоростей. Но если они равны световой, то дробь становится равной единице, а знаменатель — 2, и относительная скорость звездолетов, разлетающихся со световой, разделенная на 2, будет равна не двум световым, как вы сказали, а только одной, в Природе предельной. Скорее света не полетишь.
— Так, — потер лоб Береговой, — значит это и есть ваша “тайна нуля”?
— Нет, будем копать дальше, чтобы отмести “Парадокс близнецов”, узнать кто из них состарится, когда один улетит, чем вас в Звездном поставили в тупик.
— Ну, тупик — это не для меня.
— И ведь можно с помощь вас, космонавтов: доказать или опровергнуть Эйнштейна.
— Так я вам докладывал как у нас его опровергают.
— Так это все на словах. Но всякая теория требует подтверждения на практике. Нужен опыт в космосе.
— Как же его провести, если кораблей со световой скоростью пока нет?
— Будут. Но ждать их нет необходимости. Двое американских ученых на свой страх и риск провели первый опыт. По теории относительности время с увеличением скорости замедляется вот по такой формуле. Пишите, Георгий Тимофеевич:
;
t — время на корабле; t0 — время на Земле;
v — скорость корабля; с — скорость света.
— Американцы сели на реактивный самолет, — продолжал Званцев, — взяв с собой атомные часы, а другие, такие же, оставили на Земле. И облетели со своими часами Земной Шар.
— Молодцы, ребята! — одобрил Береговой. — Я бы с ними слетал.
— Если Эйнштейн прав, то их часы должны были хоть немножечко отстать. И они отстали. Правда, в пределах точности измерений.
— Так ведь Время вроде одинаково для всей Вселенной?
— Оказывается, не так, и это можно доказать. И не только формулой, которую вы записали, но и на орбитальной космической станции.
— Буду проситься в такой полет. И что там надо сделать?
— Повторить американский опыт в грандиозном масштабе. Ведь скорость корабля в десятки раз больше самолетной, а время полета — в сотни раз.
— Какой же это будет опыт? Не скажут, что больно сложно?
— В Космосе вокруг Земли годами летает орбитальная космическая станция. Один из членов ее экипажа, проведший на ней чуть ли ни год, как и вы, дважды Герой Советского Союза Севастьянов…
— Виталий?
— Да, Виталий Иванович. Интересуясь делами "Космопоиска", которым я занимаюсь, он вместе с чемпионом мира по шахматам Карповым Анатолием Евгеньевичем побывали у меня и узнали о нашем замысле провести опыт с часами на космической орбитальной станции. Результат сверки на ней часов будет куда убедительнее, чем у американцев. Шахматист Карпов усомнился: “Не слишком ли громоздкой окажется аппаратура атомных часов, которая при взлете корабля претерпит большую перегрузку, что может сказаться на ее точности?” Чемпион мира, словно рассматривал возможные ходы противника в шахматной партии.” Я возразил: “Нет никакой необходимости в сложной аппаратуре атомных часов. Вполне достаточны иметь обычные точные электронные часы. Установить их уже в Космосе в начале полета по сигналу точного времени с Земли и проверить их показания в конце полета”. Тут Севастьянов признался: нам: “Я самостийно уже провел такой предварительный опыт во время самого продолжительного полета. Только никому не докладывал из-за его самодеятельного характера. Я аккуратно заводил, но не подводил своих ручных часов”. Я спросил его, не сомневаясь в ответе: “И насколько лет меньше вы прожили в полете, чем мы на Земле?” Он улыбнулся: “Вернулся моложе всех оставшихся на четырнадцать минут”.
— Так я доложу об этом начальству, — предложил Береговой. — Я ведаю только подготовкой космонавтов и не влияю на программы полетов.
— Ваша инициатива может оказаться полезной.