— А где она?
— На старте. Следом за Николаем Сергеевичем подняться в воздух была должна.
— Могу я с ней увидеться? Я писатель Званцев.
— Садитесь к нам в машину. Довезем.
— У меня своя.
— Тогда следом за нами. Свидетелем общего горя будете. Такое несчастье! Такое несчастье! А жизнь своего требует. Шоссе-то нам с таким трудом удалось заполучить на эти часы. Но принуждать я никого не могу. Может быть, отменить все придется. Я поговорю с ребятами. Как они решат, — и он сел в машину аэроклуба имени Чкалова.
— Поезжайте, — сказал Званцеву капитан. — Я до поста ГАИ пешком дойду.
Званцев горестно взглянул на распростертое на шоссе треугольное крыло дельтаплана, сел за руль своей машины и поехал за удаляющимся “буксиром”.
Инструктор вышел из машины с непокрытой головой.
— Что-нибудь случилось? — бросилась ему навстречу девушка в комбинезоне. И, не дождавшись ответа, сняла шлем. Светлые волосы рассыпались по плечам.
— Капотировал, — сказал инструктор, ничего не объясняя. — Вам решать, ребятки: будем продолжать или отложим? Тебе, Надя, первое слово.
Она тряхнула головой:
— Мой дед и мой отец две войны прошли, и я не слышала, чтобы военную операцию откладывали из-за гибели командира. Генералу — вечная память, а нам, его последователям — завещанную им победу. Моя очередь была за ним. И я готова. Давайте буксир.
Званцев восхищенно слушал девушку и вспоминал Пушкинские слова: “Здравствуй, племя молодое, незнакомое”. — “Так вот оно! Гордиться можно им!”
Когда инструктор пошел готовить дельтаплан к взлету и приладить к нему буксир, Званцев подошел к отважной девушке:
— Вы Надя? Мастер дельтапланеризма?
— Вообще-то я студентка университета, исторического факультета. А дельтаплан для меня, как птице крылья. Я не могу без него. Это все равно, что без рук или без ног остаться.
— И вы любите историю?
— Я в ней второй жизнью живу.
— И какой же исторический персонаж особенно близок вам. Можно вас спросить?
— А вы кто?
— Я — писатель. Но считайте, что я художник, который пишет с вас портрет.
— Как интересно! С меня никогда не писали портретов. Наверное, лицом не вышла. Только фотографировали.
— Это мне интересно проникнуть в ваши глубины.
— Боюсь, что вы наткнетесь на мель.
— Не думаю. Скажите, какая историческая личность вас больше всего привлекает?
— Конечно, Жанна д’Арк.
— Жанна д’Арк? — повторил Званцев. — А как поступили бы вы, окажись на ее месте?
Девушка пожала плечами:
— Как она, конечно.
— Надя и Жанна — Надежанна!.. — задумчиво произнес писатель.
— Это что-то мне незнакомое. Разве ее так звали?
— Извините. Это я так… подумал вслух.
— Крылова! На старт.
Надя побежала к своему дельтаплану, помахав Званцеву рукой.
Он не успел запечатлеть в сознании ее полный портрет, но эта девушка перевернула все его планы. Он уже видел ее в звездолете, достигшем двойника Земли, когда шли не наполеоновские войны, а была эпоха Жанны д’Арк.
С волнением следил он, как разбегался на буксире за автомашиной Надин дельтаплан, который был для нее, как крылья птицы, и она взмыла в воздух, слетела в сторону от шоссе, найдя восходящие воздушные потоки, о которых говорил капитан.
Вернулась буксировочная машина. Инструктор подошел к Званцеву:
— Что скажете, товарищ писатель? Казалось, в воздухе дороги не проложишь. Ан нет! Наша мастерица, как птичка в небе, невидимые пути показала. За ней и другие полетят. И не нужны нам горные откосы.
— Она не вернется сюда? — спросил Званцев.
— Нет. Важно дальность полета установить.
— Тогда я поеду.
— Вам на Бородино? Николай Сергеевич все туда собирался. Мог бы с вами поехать. Но… — он снова снял армейскую фуражку.
— Нет. Я в Москву.
— Тогда поезжайте, пока мы еще один дельтаплан к старту готовим.
Всю дорогу до Москвы Званцев думал о Наде, как о своей героине, мастера дельтапланеризма, попавшей на сестру Земли в эпоху Жанны д’Арк.
И в памяти его всплывало все то, что он знал об этой удивительной крестьянской девушке, сумевшей поднять народ против заморских захватчиков. Опираясь на предательство угодливой жадной знати, они сместили короля, грабили народ.