— Шкуры бы с нас содрали, — заключил шофер, закуривая, и спохватился. — А може, загасить? Чтоб углекислоты энтой самой не добавить? Я напоследок, — и затянулся дымом.
— Погасить надо топки в котлах и зажигание во всех автомашинах выключить. На электромобили пересесть. Но прежде перейти на использование солнечной энергии, зноя пустынь…
— Я и то помышляю, по пескам таскаясь, сколь тепла задарма пропадает. У нас в станице свой мельник был. Ветром жернова крутил. А кому он тепереча нужен? Покупай муку с мельничного комбината. Правда, своя, вроде, вкуснее.
— Кроме ветра и жара пустынь, есть еще океанские волны и другие безопасные для Земли источники энергии… — начал было Званцев.
— Эта катастрофа недопустима, — с жаром воскликнул молодой узбекский ученый. — Жизнь положу, чтобы ее предотвратить!
Надя вскочила, сорвала с себя шлем и замахала им. Ветер тотчас завладел ее волосами.
— Ну вот! Наконец-то и наши подъезжают! — радостно воскликнула она.
— И впрямь едут, — прикрыв ладонью от солнца глаза и всматриваясь вдаль, подтвердил казак.
— На вездеходе, — рассмотрел в бинокль ташкентец
Вскоре автомашина на гусеничном ходу вместо задних колес подъехала к бархану.
— Эдак по песку сподручнее, — одобрил шофер из станицы. — Не забуксует.
Из кабины выскочил невысокий крепыш в армейской фуражке, а из задней дверцы вышел высокий элегантный джентльмен в колониальном пробковом шлеме и темных очках.
— Вижу, нас никак опередили. Здесь целая компания! И старый знакомый! Привет писателю от аэроклуба имени Чкалова. Как вы узнали, что мы будем здесь?
— Здравствуйте, товарищ инструктор. И не подозревал, — ответил Званцев, кивком отвечая на молчаливое приветствие иностранца.
— Знакомьтесь. Комиссар международной ассоциации дельтапланеризма мистер Смайльс из Лондона, — представил спутника тренер Нади.
Молодой узбек бегло заговорил с ним по-английски.
— Ну, Надя, тебе везет. Мало того, что ты рекорд установила, ты еще и переводчика в песках нашла.
Англичанин торжественно подошел к Наде, снял шлем и сказав по-русски:
— Поздравляю, мисс Крылова. Рекорд есть, — и комиссар сначала потряс, потом, склонясь, поцеловал ее руку.
Званцев ревниво подумал: “Знал бы он кому руку целует! Самой Жанне д’Арк, изгнавшей его предков из Франции!”
Два шофера прилаживали дельтаплан рекордсменки на багажник вездехода, а героиня дня суетилась около них, чтобы не повредили ее “птичье крыло”.
Званцев с гордостью смотрел на свою “Надежанну”, на восхищенного ею ташкентского ученика профессора Протодьяконова, на крепыша-инструктора и галантного комиссара в пробковом шлеме, энтузиастов полета людей-птиц, и думал, что им, вместе с такими вот казаками-усачами спасти Землю от участи Аральского моря, поднять в пустыне трубы до неба, вызвать внутри них разностью жары песков и заоблачного холода ураганы, чтобы превратить их энергию в электрический ток.
И снова вспомнились ему пушкинские слова “Здравствуй, племя молодое, незнакомое”…
Единственным считался братом.
Но оказался я неправ.
Помочь другим всегда был рад он.
И кто в беде — ему тот брат.
Ничто его не остановит.
Всегда стремится ввысь иль вглубь.
Безмерно рад задаче новой
И даже в сердце ввел иглу.
— Дядя Шура! Папа разбился, прыгая с парашютом, — панически говорила в телефон дочь Виктора Званцева Светлана. — Мне сообщили, что лежит в Коломенском, в больнице. — Я бросаю факультетское собрание, бегу на электричку, и мчусь туда.
Она была деканом факультета в Кооперативном институте под Москвой. Работала на кафедре иностранных языков, военная переводчица и старший лейтенант запаса, мать двух взрослых сыновей.
Александр вскочил в машину и поехал вместе с Таней разыскивать в Коломенском больницу.
Там оказались раньше Светы.
В палате в ряд стояло шесть коек. На второй от входа Александр увидел брата, лежащего на спине с задранной на растяжках ногой.
Тот виновато улыбнулся:
— Всего три прыжка осталось до нормы мастера парашютного спорта, а тут не повезло.