С тех пор прошло немало лет. Центр реабилитации на улице Королева обрел заслуженную славу, и пациенты счастливы всегда, встречая внимательного, ласкового академика Дикуля.
Сменил небес голубизну
Он на морскую глубину.
Над дном, как над землей, “летал”,
Как он о том всегда мечтал..
Зимой 1984 года ошеломленный Александр Званцев держал газету “Московская Правда” с фотографией обнаженного человека на снегу у проруби с аквалангом в руках. Вокруг толпились люди в шубах.
Подзаголовок гласил: “Восьмидесятилетний мастер спорта Виктор Званцев, готовится к погружению.”
Александр отложил в сторону газету и позвонил в Мытищи.
— Зачем тебе это нужно? — начал он, услышав голос брата.
— Газетку увидел?
— Позировал перед фотокамерой у проруби и мне даже не сказал!
— Ты стал бы возражать, а это ведь реклама важнейшего вида спорта! А реклама — двигатель прогресса!
— Ну, не прогресса, а торговли. У тебя что? Не покупают путевки в твой подводный лагерь в Судаке?
— Нет. От желающих отбою нет.
— Ты хочешь повторения с вязальной спицей? У нас с тобой будет разговор.
— Поговорим, поговорим… Ты обещал мне книжку для главного архитектора Крыма. Он должен разрешение дать на строительство дома для лагеря. Не все нам жить в палатках. Я принесу тебе проект. Оригинально очень! Как будто, к берегу причалил пароход.
— Приезжай. Посмотрим твой корабль на суше. Книжку приготовил. Но о проруби забудь!
— Слушаюсь, товарищ комбат!
Несколько лет назад председатель клуба подводного плавания “Дельфин” Чернов, друг Виктора, обратился к нему:
— Ну, Виктор Петрович, выручай… Не все тебе погружаться в бассейне Сандуновских бань, завоевывай Черное море.
— Раз Черное, оно — твое.
— Тебе его передаю, на глубину двадцать пять метров. А ниже — сероводород. И жизни нет. Туда не погружайся.
— Все глубже, чем в бассейне или даже в Волге. Так что на Крымском побережье будет?
— Наш летний лагерь клуба “Дельфин”, в Судаке, близ Дома отдыха Московского энергетического института.
— МЭИ! Там племянница училась. А ректором стала Голубцова Валерия Владимировна. В войну ее пророчили парторгом ЦК к нам в институт, где я командовал охраной, а брат был Главным инженером.
— То было уж давно и все переменилось. А ты к чему ведешь?
— К вопросу о питании.
— Мы пока не все решили. Договариваемся с военными о полевых кухнях. Поваров наймем.
— Зачем? Рядом Дом отдыха МЭИ. Будь там, как прежде, Голубцова, я бы в миг договорился.
— О чем?
— Чтоб взять лагерников на курсовки. Они их оплатят.
— Это мысль! Мое еврейское начало подкачало. Попробуем сделать, как ты сказал.
— Без меня?
— Твоя забота — Крым. Москва — на мне. В начальники тебя не производим. Будешь представителем “Дельфина”. Это выше. И должен стать душой подводников и заразительным примером. А в случае чего их отстоять.
— Когда договариваться будешь о курсовках, пусть питание в котлах и посуду доставляют в лагерь. Мы возвратим все в чистом виде.
— Вот видишь, ты проявляешь уж заботу. Мы знали, кому поручить дело!
С МЭИ по совету Виктора удалось договориться. И на Крымском побережье близ Судака возник палаточный лагерь.
Лейтенант с пограничной заставы, увидев оживление на берегу, палатки, акваланги, ласты, сразу объявил лагерь незаконным вблизи морской границы.
И Виктор тотчас же явился к строгому усатому капитану. Тот принял его сухо:
— Кого вы представляете?
— Клуб “Дельфин”.
— Какой страны?
— Конечно, не турецкой. СССР!
— Документы.
— Виктор достало непромокаемый бумажник, чтоб с ним можно было плавать под водой, чем вызвал лишние подозрения.