— Мадам, — мягко вступил Жак Валле, — мы все объясним вам. Нам с Александром удалось без слов понять друг друга.
— Моим читателям нужны слова, весомые и убедительные, а не чуткое общение под луной влюбленных, хотя бы в науку.
— Надеюсь, мадам, вы найдете такие слова, чтобы представить нашу Вселенную не трехмерной, как угол комнаты, а одиннадцатимерной, — огорошил даму Званцев.
— Вы хотите развеселить меня, мсье? Жак, будьте мужчиной, заступитесь за меня.
— Уверяю вас, он говорит совершенно серьезно, — уверил Валле.
— И он всерьез хочет разрубить меня на одиннадцать частей?
— Что вы, мадам. Я не столь кровожаден. Речь идет, как бы, о совмещенных изображениях. Надеюсь, вам приходилось видеть такое двойное, а то и тройное на экране телевизора?
— Разумеется, — поморщилась француженка. — Если старье и надо ручки вертеть, подстраиваться.
— Вот, вот! — подхватил Званцев. — Мы живем — три мира в одном пространстве, как наложившиеся изображения на телевизионном экране, только отстроиться не умеем…
— Еще два мира, кроме нашего? Этого не может быть. Господь создал один наш мир.
— Вы верующая, мадам?
— Французы все католики. И я тоже.
— Нет, почему же? Были и гугеноты, то есть протестанты. И православная церковь в Париже есть.
— Все они верят священному писанию.
— Значит, вы верите в существование рая и ада?
— Конечно.
— А где они находятся?
Журналистка смешалась и неопределенно сказала:
— Где-то вверху и внизу…
— Но где? В Космосе нет ни верха, ни низа и весь он просматривается. В том числе таким видным ученым, как ваш спутник Жак Валле.
— Я не вступаю в религиозные споры, — отозвался Валле. — Я, оставаясь католиком, допускаю существование параллельных миров. Они тоже могут быть созданы актом творения. Что же касается веры, то она сама по себе исключает доказательства. Существование же параллельных миров можно доказать.
— Это какой же софистикой? Вроде того, что дважды два — пять?
— Не рассуждениями, а фактами.
— Факты — это хлеб, жаркое и фрукты репортера.
— Очевидно, Жак, как и я, имел в виду, прямые доказательства в виде посещения нашего мира из двух параллельных миров…
— Даже из двух? — с иронией произнесла француженка. — Речь шла об одиннадцати. Уже отступаете?
— Ничуть, мадам. Одиннадцать измерений, а каждый мир трехмерен: в длину, ширину и высоту. Три мира разделены переходными измерениями, как межэтажными лестницами в трехэтажном доме. Считайте, что мы с вами — в среднем этаже. Под нами в “прамире” время течет медленнее, как скорость у оси вращения диска, а над нами в “неомире” — быстрее, как на ободе колеса.
— И вы думаете, что кто-то поднимается или спускается к нам по этим лестницам, нам почему-то недоступным?
— Потому что мы утратили атавистическую способность пользоваться ими, какую сохранили существа, живущие под нами в “древности”, и не достигли мы знаний ”грядущего”, какими обладают верхние жители, заменив врожденную способность техническими устройствами.
— Но где же обещанные факты?
— Извольте. Из прамира к нам постоянно приходят огромные мохнатые человекообразные существа, какими мы представляем себе наших пращуров. Это снежный человек, бигфут, гималайский йетти. Их видят, снимают даже на кинопленку, но никаких останков умерших, даже косточки нам, хранящим в музеях скелеты динозавров многомиллионнолетней давности, они не оставляют, словно никогда не умирают, Более того, при попытке их задержать, исчезают, растворяются в воздухе — переходят в другое измерение.
— Совсем так, как исчезают в небе неопознанные объекты или тарелки из “неомира”, как назвал его Александр.
— И если современники наших пращуров появляются у нас, чтобы полакомиться корой деревьев, каких у них нет, — добавил Званцев, — то современники наших потомков беспокоятся, как бы мы по нашей дикости не уничтожили, как говорил Карл Саган, все живое на планете, где, кроме нас, живут и они. Как видите, и те и другие наведываются к нам даже не ради выгоды, какую вы не видели, а по необходимости.
Переводчик Николай старался изо всех сил. И было ему это нелегко. Журналистка пожала плечами:
— Не могу представить себя в обнимку с мохнатым бигфутом на плохом телеэкране. Журналистка готова поверить вашим сказкам, но католичка отвергает.
— Попробуем их примирить.
— Мне это не удавалось. Жаку тоже. Он из-за этого уехал в Америку, — и француженка заразительно рассмеялась.