— Колесо? — изумились все, каждый произнеся это слово по-своему.
— Вот, слушайте:
— Колесо заколесило, это здорово! — восхитились братья-соперники.
— Дело здесь не в игре слов, а в том, что без фундамента воспитания не выстоять зданию самого престижного образования. И мудрость берет начало в воспитании.
За разговором, незаметно они вернулись к даче, где собаки уже ждали их.
Общение с молодежью вселяло в Званцева силы, словно он сам молодел.
Когда по возвращении с прогулки Званцев сел за компьютер, Золотистая Гетера вспрыгнув к нему на колени, бесцеремонно перебиралась на стол и царственно пройдясь по клавиатуре, вызвав тем “электронный переполох”, грациозно улеглась на нее нежиться под настольной лампой, и была очень недовольна, когда Званцев сдвинул ее с клавиатуры.
В другой раз его сопровождал на прогулку приехавшие девочки. Внучка Ксюша, ее десятилетняя сестренка Алина и две ее подруги, сверстницы, дочь Марины, провозглашенная седьмой внучкой деда и неразлучная с нею Ира, тоненькая, как тростинка, девушка, старающаяся во всем идти в ногу с Леной, отличницей, кончающей институт инженеров связи.
— Дедушка, ты меня прости. Но нам всем будет интересно. Я тайком заглянула в твою “книгу мудрости”…
— Какая книга мудрости? — удивился Званцев. — У меня такой нет.
— Это я так назвала твою записную книжку, куда ты записываешь все пришедшие в голову мысли и стихотворные строчки.
— Зачем же мои черновики? Есть солидный том афоризмов всех времен и чудесная книга “В мире мудрых мыслей”, откуда я заимствовал немало эпиграфов.
— Нет, нет! Это все чужое, другим известное. А здесь твое… и про нас…
— Вот не думал…
— А ты переписала? — спросила Лена.
— Нет. Я запомнила.
— Тогда ты будешь нашей записной книжкой! — Решила Лена. — Открывай страничку.
И Ксюша послушно процитировала:
— Ой! Это, если не о нас, то для всех нас! — воскликнула тоненькая Ира.
— И для меня? — спросила смышленая Алиночка.
— Конечно, и для тебя, — заверила идущая с ней рядом Лена.
— Это, чтобы не задаваться, — по своему расшифровала Алина и побежала по дорожке за ушедшим вперед Сколни.
Джек, считавший себя здесь за старшего, помчался следом за нею.
Кошка Таисья гулять не вышла.
— А что на следующей странице? — спросила Лена
— А я больше не запомнила. Мы спросим у дедушки. Он-то помнит!
— Недавно здесь Катиным мальчикам прочитал.
— А мы все тоже в брюках, — пошутила Лена.
— Тогда без шуток, — сказал Званцев и прочел про образование и воспитание.
— Я почувствовала, — первой отозвалась Ксюша.
— Что же ты почувствовала, Ксюшенька? Заколесило?
— Нет. Сомнение…
— Сомнение? — удивился дед.
— Да, дедушка, подумала о выборе образования. Я, воспитанная в среде служителей искусства, уже пройдя творческий конкурс в Литературный институт, как бы, предала поэзию и перешла в институт рекламы.
— Реклама — тоже искусство, и не чуждое поэзии. Достаточно вспомнить две строчки Маяковского, которые горели в московском небе и остались образцом выразительной краткости до сих пор:
И еще дедушка Крылов со своими баснями твой активный помощник.
— Как так? — поразилась Ксюша.
— Например, броская надпись над рисунком сапога: “СУДИ, МОЙ ДРУГ, НЕ ВЫШЕ САПОГА”! И рядом: “Потому что ничто не может быть выше качества наших сапог, выпускаемых фирмой такой-то”.
Ксюша подбежала и расцеловала дедушку:
— Не знаю, как дедушка Крылов, а мой дедушка уже помогает!
Собаки снова ждали у ворот.
Еще один поход с собаче-кошачьим эскортом состоялся с приехавшей снова Катей и правнучкой Леночкой? с отличием закончившей музыкальную Академию и оставленную в аспирантуре.
Дед сердечно поздравил ее.
— Ну, как? — шутливо спросил он во время прогулки, — помог тебе на выпускном концерте мой талисман?
— Еще бы! Я его знаю наизусть, — и она на ходу прочитала посвященные ей строчки:
Легка, изящна, как пантера,