— Можно поражаться поэтической фантазии древних греков, породившей множество богов, отражающих многогранность человеческой сущности. Их мифы воспроизводят саму жизнь, которой противостоит брат Зевса Аид, правящий скорбным царством теней.
Герой взошел сам на костер.
К Олимпу руку он простер.
В огне сверкнула колесница
И унесла его, как птица.
Советские туристы спустились из Акрополя на улицы Афин, древнейшей из столиц Европы, казалось, ничем не выдающей своего многотысячелетия, но…
На углу переполненного машинами проспекта стоял продавец губок, величественно запрокинув седую голову, словно рассматривая видимый отсюда Акрополь. Он держал на плече палку с ворохом похожих на детские воздушные шарики настоящих, а не поддельных, губок, собранных с морского дна божественно сложенными ныряльщиками.
Задержавшись на перекрестке, Званцев с Лифшицем все еще говорили об античных богах, вспомнив их борьбу с титанами за власть над миром. О том, как они влюблялись, рожали детей и вели вполне человеческий образ жизни. Следили за людьми, помогали героям, и великого героя Геракла сделали бессмертным.
— Рад, что наши древние боги занимают вас, — на чистом русском языке обратился к туристам продавец губок. — Жаль, не вижу вас, мои земляки.
— Но мы перед вами, — начал было поэт, но, спохватившись, понял, что старик слеп.
— Я родился в Колхиде, — продолжал тот. — Жил там на берегу вашего Черного моря и до сих пор своими, уже незрячими глазами вижу Кавказские горы и ту скалу, к которой бегал еще мальчишкой, ту самую, к которой был прикован Прометей.
Он говорил об этом, как о чем-то бесспорном, несомненном, даже обыденном воспоминании детства:
— Я мог бы многое рассказать вам о Колхиде, о золотом руне, об аргонавтах, об Одиссее, о Геракле.
Старый грек заинтересовал писателя и поэта.
— Вы давно перебрались на родину? — спросил поэт.
— На родину предков, — поправил старик и с горечью добавил: — Отсюда виден Акрополь, но не видна наша с вами родина.
— Вы тоскуете о ней?
— Потому и заговорил с вами, услышав знакомую речь.
— А мы под впечатлением Парфенона. Какой непревзойденный гений создал его? — спросил поэт.
— Великий зодчий и ваятель Фидий, друг Перикла, оратора и воина, мечом и словом подчинивший себе всех. Но, увы, уже без него, — вздохнул старик. — Гениальный зодчий по навету врагов, приписавших ему хищение золота с его статуи Афины в Парфеноне, умер в тюрьме. Но разве найдется в мире столько золота, чтобы оплатить его бессмертные творения?
— С вами интересно говорить, — признался поэт.
— Я мог бы рассказать много интересного, чего почти никто не знает.
— Может быть, мы пройдем в кафе напротив? — предложил Званцев.
— О нет, почтенные гости! Там брачное кафе. Туда приходят только люди, желающие вступить в брак, познакомиться. Боюсь, что нам с вами там делать нечего. Я проведу вас в другое место, — и он двинулся по тротуару.
Друзья шли за ним, видя как колышется связка губок на палке. Подошли к кафе с вынесенными на тротуар, как в Париже, столиками.
Усатый официант усадил их за один из них.
Путники, скинувшись своей туристской мелочью, хотели угостить своего спутника. Но он запротестовал. Сказал несколько певучих слов кельнеру и тот исчез.
Вскоре он вернулся, неся бокалы с чем-то ароматным, что нужно было потягивать через соломинки.
— Никак не могу освоиться, что нахожусь на месте древней Эллады, — признался Званцев.
— Посмотрите вокруг, — сказал слепец. — Разве не найдете вы людей, похожих на древнегреческие статуи? Девушки и юноши. Представьте их с античными прическами, в ниспадающих складками одеяниях. Не могу вам помочь в этом. Но уверен, что увидите.
Он помог и был прав, слепец. Слепыми оказались зрячие. Соседи за другими столиками, прохожие на тротуаре показались теперь путникам детьми Эллады.
Вот юноша, если вообразить его в тунике с лентой на лбу, удерживающей пряди волос, его копию можно было бы поставить на пьедестал в музее.
А эта девушка, что так заразительно хохочет с подругой, обе они с классическими чертами лица, с линией лба, продолжающей нос, превратись они по волшебству в мрамор, могли бы поспорить с творениями древних мастеров.
Званцев сказал об этом слепцу и еще больше расположил его к собеседникам.
— Вы обязательно отыщите скалу Прометея в Колхиде. Я вам расскажу как ее найти. Я мальчишкой лазил на нее и нашел выемку от кольца, к которому по велению Зевса прикован был титан на высоте ста локтей. И это кольцо разбил Геракл, освободив Прометея.