Нарядный же отравленный кровью лукавого кентавра, плащ продолжал гореть. И поднялся от него ядовитый столб черного дыма ненависти и коварства, преградив путь золотой колеснице. То богиня Гера, преследуя героя всю его жизнь за то, что был он зачат Зевсом с земной женщиной, ставила перед Гераклом преграду на пути к вершине светлого Олимпа.
Герой, очистивший Землю от чудовищ и зла, заслужил обещанное ему бессмертие. Но Зевс забыл сказать, где продолжит он жизнь, на светлом Олимпе: с богами или в скорбном царстве Аида, служа там мрачному брату Зевса среди стонов и мучений теней усопших.
И настояла Гера устроить Гераклу последнее испытание, чтоб совершил он еще один подвиг — сразился в божественной игре с самим Тартаром, вызванным для этого из бездны тьмы.
Там за медными вратами содержал он неугодных Зевсу титанов, похищая из царства Аида тени прославленных мудрецов. Он обучал их божественной игре, а потом, победив их в ней, будучи искусным игроком, всячески издевался над ними, ввергая в конце концов в бездну мрака, где держал чудовище Тифона и адских многоголовых псов.
И не знал он большей радости, чем побеждать кого-нибудь в божественной игре.
Был Тартар порождением бога Обмана и богини Измены. Он исходил злобой на всех, бесновато корчась в неутолимом гневе и неприязни.
Такого противника предстояло Гераклу сокрушить.
Ничья означала для него поражение, и закрывала путь на светлый Олимп.
Олимпийские боги очень любили божественную игру и чтили богиню Каиссу за ее способность воспитывать игрой волю, отвагу, твердость духа и уменье расчетливо находить жизненно важные решения.
Тартар знал, что освобожденный Гераклом Прометей обучил своего спасителя искусству божественной игры. И даже сам хитроумный Одиссей на обратном пути из Колхиды, прекрасно играя, нередко проигрывал Гераклу.
Но злобный Тартар не боялся никого, стремясь сбросить противника в тартарары.
Сражаться предстояло у подножия Олимпа, там, где каждые четыре года проводились игры атлетов. Но никто из смертных не мог быть свидетелем этой битвы богов. Геракл был уже равным им.
И боги спустились с вершины, чтобы насладиться поединком, ибо не было для них большей радости, чем видеть борьбу умов.
Сам Зевс явился со своей супругой Герой, побившись с ней об заклад, ставя на Геракла, а она — на Тартара. Закладом были сокровища пещер Востока, откуда прибыла богиня игры Каисса, назначенная теперь Зевсом бесстрастным судьей этого поединка. Помочь ей вызвалась богиня Фемида, сменившая свои весы правосудия на две “чаши времени” для каждого из противников. Пока игрок обдумывал свой ход, Фемида наполняла его чашу водой из священного сосуда. Переполнение чаши означал поражение.
Остальные боги разместились вокруг игрового поля, размеченного на дневные, светлые и ночные, темные клетки, на которых по краям стояли в два ряда фигуры из белого и черного мрамора. Их должны были по воле игроков переносить с клетки на клетку карлики-керкопы.
Чтобы смертные не приблизились к сонму богов, любующихся схваткой, Зевс, ”собиратель туч”, нагнал их столько, что почернело небо, а сверкающие молнии не только освещали игровое поле, но смертельно пугали окрестных жителей, не смевших показаться из домов.
И под грозовые раскаты начался бой.
Тартар, царь мрака, огромный, хромой, перекошенный на бок, взял себе черные фигуры, как пристало повелителю тьмы. Геракл распоряжался светлой ратью.
Тартар, чтобы вывести противника из равновесия, сопровождал его ходы едкими насмешками, обещая безжалостно разделаться с ним. Геракл играл молча и сосредоточенно, не отвечая Тартару на обвинения в глупости, когда он смазал ядом свои стрелы и через кровь кентавра отравил самого себя, вынудив жену Даяну покончить с собой. И духом он якобы настолько слаб, что под сандалией у предыдущей жены Мегеры был, позволив ей скверным характером прославиться на века, погубив их общих, невинных детей. Геракл слушал, сжав зубы, а Тартар с презрением напоминал его искупительное трехгодичное рабство у царицы Ливии Омфалы, издевательски рядившей героя в женское платье. А мощь мускулов Геракла лишь свидетельство скудности его ума.
В конце концов, Тартар добился-таки у противника вспышки гнева и неосторожности, приведшей к тому, что Тартар, даже не вводя в бой свои черные силы, добился, казалось, решающего материального преимущества. Боги, ставящие на мрачного мастера такой игры, уже подсчитывали немалые выигрыши.