— А как же! Говорят, когда вы яблоню сажали и яму для нее вырыли, то наткнулись на железную дверь.
— Да, был такой грех.
— Почему грех?
— Вроде, сплоховал я, Сергей Петрович.
— Дверь под землей нашли, а говорите сплоховали. Это же сенсация! Тайный ход из Московского Кремля давно искали. Станция Тайнинская, через остановку от вас, не зря так называется. Должно быть, туда тайный ход из выходил, в тыл врагам, если они под Кремлевскими стенами стоять будут. А вдруг в подземном ходе том библиотека Ивана Грозного скрыта?
— Вот в том-то и дело, что сенсации этой жена моя Магдалина Казимировна испугалась. В доме нашем матриархат или попросту я под желанным каблуком издавна числюсь. Но, когда бывало вырывался из-под него по торговым делам, то такое откаблучивал, что на всю ярмарку слух шел. А теперь и вовсе одними домашними делами занимаюсь, ну и садом, конечно. Вот не угодно ли яблочко попробовать прошлогоднего урожая тайного сорта, — старик полез на полку и достал красное яблоко, протягивая его гостю.
— Благодарствуйте. По вкусу первый сорт. А почему тайный?
— Так это с той яблони, что над тайным ходом выросла.
— И все-то вы успеваете, Петр Григорьевич. А отсутствие пальцев на руках не затрудняет? Вы же инвалид Гражданской войны.
— Я о них давно забыл. Без них управляюсь, чтобы Магдуся моя по урокам музыки бегать могла и в школе пение преподавать. Как-никак, ее за это Орденом Ленина наградили.
— Передайте ей мое уважение и поздравление. А железная дверь?
— Магдуся сказала, чтобы я о потайном ходе и думать не смел, а то нагрянет шумный народ с экскаваторами и нам хоть с дачи съезжай. Просто здесь, говорит, должно быть, когда-то свалка была, и ненужную дверь сбросили.
— А как она лежмя или стоймя была?
— А я только до верхушки докопался. А вся она в землю ушла.
— Так и должно было бы быть!
— А я, сдуру подумал, что сундук с золотом нашел, а оно железом обернулось.
— Такое железо, Петр Григорьевич, дороже золота.
— Я и сам так подумал. И решил завещание людям оставить, чтобы после меня они из Лося в Тайнинку под землей прошли, а то и до Кремля с библиотекой Ивана Грозного добрались. Мне ведь не долго осталось.
— Почему вы так говорите, Петр Григорьевич?
— Мотор у меня сдает, — вполголоса сказал старый Званцев, прижав руку к груди. — Я Магдусе не говорю. И вы, не дай Бог, не проговоритесь.
— Будьте спокойны, — заверил Сергей Петрович, озабоченно глядя на местного патриарха.
Потом, поразмыслив, спросил:
— А когда у вас день рождения?
— 12-го июля в Петров день. Потому и Петром назвали. 83 в прошлом году брякнуло. Дай Бог не последний.
— Ну что вы, Петр Григорьевич! Вам жить да жить! Спасибо за интереснейший рассказ. Здоровья вам и той же жизненной бодрости.
А через несколько дней прибежала к Званцевым их давняя соседка Настенька. Еще девчушкой играла она с их внучкой Светланой, теперь старшим лейтенантом, военной переводчицей в западной группе войск в Германии, впоследствии деканом Кооперативного института в соседней Перловке.
— Петр Григорьевич, из Горсовета велели после майских праздников чествовать вас в нашем клубе, — захлебываясь словами, сообщила Настенька.
— Как чествовать? — удивился старик. — 80 лет три года как прошли, а до 85-ти еще дожить надо!
— Ничего не знаю. В Горсовете так решили. Мы все радуемся!
И не дожидаясь Петрова дня, а в самое обычное майское воскресение устроили благодарные соседи скромное чествование своему “первому общественнику города Бабушкина”, как назвал Петра Григорьевича открывший собрание в местном клубе отставной полковник Сергей Петрович, надевший по этому поводу былую форму со всеми боевыми орденами.
— Петр Григорьевич, — говорил он, — душа наших улиц. И недаром его называют первым общественником города Бабушкина, носящего имя прославленного летчика. Петр Григорьевич у нас тоже прославленный, как всегда бодрый, веселый человек, улыбкой встречающий каждого соседа, идущего к нему со своими бедами или ссорами. И он, как истинный мудрец, находит не слова утешения а совет как жить, как действовать, причем всегда с юмором, который заставляет посетителя, как бы он ни расстроен был, улыбнуться и идти домой с ясным решением как поступить. Гражданская война оставила его без пальцев на обеих руках, но своей жизнью и неустанной работой по дому он не дает возможности подумать об его увечье. Его супруга, уважаемая Магдалина Казимировна, заслуженная школьная учительница музыки недавно награждена высшей наградой нашей Родины Орденом Ленина. И мы гордимся, что она живет рядом с нами. И считаем, что частичка этой высшей награды принадлежит и Петру Григорьевичу, давшему жене возможность отдать все силы любимому делу. И еще благодарны мы Петру Григорьевичу и Магдалине Казимировне за воспитание таких двух сыновей, как Виктор и Александр Петровичи, первый из которых выдающийся спортсмен, педагог физической культуры в вузах и судья Всесоюзной категории, а второй — известный писатель и изобретатель, прошедший Великую Отечественную Войну от солдата до полковника. Они сейчас сидят оба в зале и вместе с нами гордятся своим отцом. Позвольте же вручить Петру Григорьевичу, нашему непартийному большевику-ленинцу диплом общественника города Бабушкина и пожелать многих лет здоровья, бодрости и неиссякаемого, присущего ему, юмора.