Мокрая дорога поглощала свет фар «корвета», пока тот медленно ехал к дому. Он выключил обогреватель и опустил стекло, прислушиваясь к реву и стонам порогов позади себя, тяжело раскатывающимся по лесу. Пороги идеально справлялись с задачей сепарации острова Стоунтроу – четырехмильного ромбовидного участка земли, приютившегося среди гор и утесов, окруженного парой рек, каждая из которых разделялась на два русла северо-восточной и юго-западной оконечностями, – от главного материка. Набегая друг на друга, яростные потоки воды остервенело низвергались в озеро в паре миль отсюда.
Через восточное ответвление реки протянулся мост, который Джейкоб только что проехал, а сразу за мостом расстилался суровый холмистый край, проборожденный лишь узкими трактами да наскоро зарастающими большаками, расчищаемыми лишь стараниями тех немногих, кто ими еще пользовался.
При должной подготовке можно было, перейдя мост, пройтись по западному тракту и, используя крепкие веревки и карабины, спуститься по склону скалы к гряде мельничных «городков», самым известным из которых оставался Галлоуз – прославившийся как место действия большинства взаимосвязанных романов его отца. Айзек Омут населил Галлоуз всевозможными непотребствами: тут тебе и сыновья-близнецы родителей-инопланетян, и современные ведьмы с кровожадными фамильярами, и свиньи-людоеды, и маньяк, который бродит вдоль дороги и высасывает у жертв души. В одном из изданий Омута-старшего в твердом переплете была воспроизведена карта, показывающая, как его герой спускался со скалы в эти предместья ада. Группа подростков попыталась повторить маршрут лет пять тому назад. С амуницией ребята крепко прогадали, застряли на камнях; пришлось обалдуев спасать местным рейнджерам.
Свет фар выхватил навес и гараж. Заляпанные, потрескавшиеся окна были темны как смоль: как Джейкоб и подозревал, поклонники его не ждали. Стоунтроу остался, как и все достояние семьи Омут, сложенное из верности, боли и страсти, удаленным от остального мира. Именно поэтому в здешние игры было так легко играть.
Джейкоб припарковался, достал из багажника походный фонарь, проверил гараж и нашел в углу бочку с горючим. Он постучал по металлическому боку и по звуку понял, что та полна. Должно быть, простояла здесь семь-восемь месяцев; последний писатель, который арендовал это место, съехал ранней осенью, так и не продав свой последний роман ужасов. Даже по меркам Вейкли – слишком безрадостный исход.
Джейкоб залил бензин в генератор, проверил масло, решил, что оно вполне чистое, нажал на праймер подкачки и работал со шнуром, пока мотор не заурчал. Свет наверху тут же зажил золоченой жизнью. Чрезвычайно благодарный, но в равной степени удивленный, Джейкоб задался вопросом, почему сейчас он так спокойно стоит, глядя на пустое место на стене… Его отец всегда был так дотошен, водворяя вещи на свои места. Оно привлекло его внимание так же сильно, как и все, что его сестра когда-либо выставляла на обозрение, – этот отмеченный контур на стенной обшивке, где три тщательно ввинченных крюка ждали, что на них кто-то снова водрузит топор.
Джейкоб щелкнул релейным выключателем, оживляющим электрический контур всего дома, и пошел к крыльцу, гоня всякую дурную мысль из головы.
Странный аромат, мгновенно узнаваемый, ударил ему в лицо: лилии. Ветер принес запах издалека, с поля, где буйно росли цветы. Мать высадила их там, когда оставила все попытки разбить собственный сад, – и, о чудо, лилии прижились. Невольная улыбка тронула губы Джейкоба, когда перед глазами встал материнский образ – хрупкая женщина в мешковатом комбинезоне на десять размеров больше, с сорняками в волосах, с перепачканными руками и чумазым лицом.
Словно трели в ухе, воспоминания громко роились со всех сторон. Он повернулся на голоса, смех и крики Рейчел. В тот же миг окружавшая его ночь резко отступила, солнечный свет и другие времена года пробились сквозь ее темный покров разноцветными пятнами. Джейкоб видел, как сюжеты прошлого мелькают перед глазами – как если бы реальность настоящего времени служила лишь плохонькими обоями, налепленными поверх всего того, что здесь когда-то было. Времена года перетекали одно в другое – старые картины, наспех закрашенные настоящим… Джейкоб вытянул руку перед собой, будто в попытке схватить гниющий холст сегодняшнего дня и возвратить его на место, похоронив мертвое прошлое там, где ему и место.