Полувеликан делил плоть девушки на двоих: часть себе в рот, часть под бороду, в пасть детке. Красноглазый мясной шар усиленно работал челюстями, отхватывая куски от предложенной еды и почти их не жуя.
— А кто-то об этом знает? — тихо спросила Лили. — Профессор Снейп? Директор? Хоть кто-то?
— Ну, ты знаешь, но ты ж из-за Грани, тебе можно. Фоморы, — великаны по-человечьи, — такие дела всегда чуют, Лили, ты ж понимаешь. А вот Северус и Дамблдор, — великий человек! — сама понимаешь, не в курсе. К тому же, они частенько уходят из замка по каким-то своим важным делам. Очень удобно.
Он оторвал девушке ногу и принялся задумчиво глодать сырое мясо. Кровь всё никак не текла, и плоть была бордово-красной, влажно блестящей от хорошего освещения.
— Да и другие преподаватели тоже, иначе погнали бы меня из моей сторожки, — продолжал Хагрид. — А я свой домик очень люблю, между прочим! Кстати, кстати, ты мне напомни, я тебе в домике подарок держу уже несколько месяцев. Красивое ожерелье, купил в Лютном. По-моему, из человечьих зубов. Я хотел тебе раньше его просто как костяное подарить, но теперь-то ты знаешь некоторые тайны, так что можно и так.
Лили криво улыбнулась и сухо поблагодарила Хагрида за столь оригинальный подарок. Рубеус, не замечая настроения Эванс, продолжал лакомиться: оторвал девушке голову и при помощи какого-то заклинания вскрыл черепушку.
Из места среза вылилось неожиданно много воды, подкрашенной кровью. Вид розоватых мозгов вывел Лили из ступора: Эванс резко поднялась и направилась на выход.
— Ты куда это? — мягко и нежно спросил Хагрид.
— Выйду подышать. Мне нехорошо от твоей трапезы.
— Ты только не убегай, Лили. А то мне придётся тебя наказать.
Лили резко обернулась и с ненавистью посмотрела на полувеликана. Рубеус как ни в чём не бывало продолжал кормить детку — теперь мозгами несчастной девицы, которую Лили догадалась усыпить. Шар довольно чавкал.
Неужели он ел бы её наживую? Она бы дёргалась…
— Что ты от меня хочешь?
— Клятву, что ты никому ничего не расскажешь, дура! — подал голос шар.
— Клянусь, чёртовы отродья!
Из помещения будто на мгновение вытянули весь воздух. Лили, уже знакомая с подобным появлением магии, даже не шелохнулась; Хагриду и детке, к удовольствию Эванс, явно стало нехорошо.
— А теперь, — зашипела она. — я ухожу.
Детка совсем по-плебейски рыгнула.
— Катись. Больше ты и не нужна.
Лили вихрем вылетела из зала и едва не столкнулась со змеицей. Та широко ухмыльнулась клыкастым ртом и кивнула в сторону заднего двора.
— Там можно проблеваться, белоручка.
— У меня крепкий желудок, змеемордая.
Эванс вышла из лавки, чувствуя себя как никогда грязной. Хотелось спалить весь переулок — просто так, чтобы вычистить всю здешнюю магическую дрянь, от летающих крыс до людоедов и магов. Сердце у Лили билось гулко и очень редко, едва гоняя перенасыщенную злостью кровь по венам.
Она не понимала, что её злит больше: собственная беспомощность, вынужденная клятва, смерть черноглазой красавицы или то, что она впервые увидела людоедов в деле. Возможно, всё сразу.
Возможно, Лили бы и сорвалась. Если бы её не окликнули:
— Мисс, по-моему, в прошлый раз вы были несколько… меньше?
Лили запрокинула голову и расхохоталась. Маг в самой прекрасной перьевой шляпе на свете от этого смеха нахмурился и поджал губы.
Затем он аккуратно взял Лили за руку. Вихрь перемещения оборвал истерический хохот.
========== Глава 16 ==========
Всё продвигалось так гладко и хорошо, что Волдеморту стоило бы заподозрить мир в обмане. Но нет: Англия медленно, однако верно шла Тёмному Лорду в руки, сама того не понимая.
Только и стоило заняться подпольной политикой, а не пытаться всё сделать правильно и красиво. Может, если бы молодой тогда-уже-не-Том не побрезговал окунуть руки в дерьмо, а не в кровь, то нынешний Волдеморт даже не родился бы таким, какой он есть сейчас.
Собрание Пожирателей Смерти проходило штатно: докладывали о победах и провалах, были отчёты о выздоровлении азкабанских сидельцев, личные просьбы и то, что волновало Волдеморта больше всего — никаких новостей о пропавшей Беллатрикс Лестранж. Тёмный лорд был привязан к женщине, больше эмоционально из-за её щенячьей преданности и слепого обожания. Лишиться верной соратницы оказалось неожиданно неприятно.
Немного скрашивал раздражение Морри. Беловолосый сидел у ног Волдеморта, уложив руки и голову тому на колени. Раболепие от этого странного не-человека совершенно не раздражало, наоборот — Тёмный лорд был почти счастлив от такого проявления преданности.
Как Белла, только лучше. Более по-звериному, из-за чего змеиная часть Волдеморта, появившаяся из-за разделения души, довольно шипела.
Наверное, всё-таки не стоило заключать одну из частей в Нагайну. Слишком много фамилиар передала своему хозяину нечеловеческих черт.
Последний из Пожирателей закончил говорить. Волдеморт своих подданных, признаться, едва слушал — больше его волновали белые волосы Морри и покладистость любовника. Хотелось взять мага за шкирку и затащить в постель, чтобы слиться воедино, сплавиться навсегда. Привычное, приятное наваждение.
После появления Морри ему больше не требовался ритуальный половой акт с магглами и другими магами. Тем не менее секса в жизни Тёмного лорда стало намного больше, чем было раньше — неожиданно, но вполне приемлемо. Захвату Англии это совершенно не мешало.
Тишина затягивалась.
— У кого-нибудь есть ещё вопросы? — в конце концов подал голос Барти.
Сам Волдеморт редко разговаривал на таких вот собраниях. Если же ему и было нужно что-то сказать, то первым это слышал Барти, ставший своеобразным буфером между Лордом и его подданными.
Пожиратели переглядывались, не решаясь издать хотя бы звука. Когда Барти хотел было уже всех отпустить, из единой массы выступила рыжеволосая женщина, не носящая маску — единственная, кто позволял себе такую вольность кроме Барти, Морри и самого Волдеморта.
— У меня есть. Просьба… почти личная.
Тёмный лорд хмыкнул. Лили Эванс, выжившая неизвестно как и совершенно точно потерявшая память, нравилась ему хотя бы из-за того, что пришла в Крауч-холл вместе с Морри. К тому же, она была наваждением, — как Морри для лорда, — для Снейпа, ещё одного весьма полезного человека.
Человека, чья преданность находилась там, где была эта рыжая. Очень удобно, и хотя бы из-за этого стоило бы выслушать её просьбу.
Волдеморт приглашающе махнул рукой. Лили Эванс подошла ближе.
Смерть изменила её намного сильнее, чем самого Волдеморта. Тёмный Лорд смог сохранить себя, Эванс же потеряла собственную идентичность за Гранью. Стала другой, по рассказам Барти, который за рыжей в школе следил из-за быстрой подростковой влюблённости.
Определённо, лорд считал, что крестражи были прекрасной идеей.
— Я хочу смерти Рубеуса Хагрида, — сказала рыжая.
Волдеморт поднял брови и даже сел в кресле ровнее. Морри, потревоженный этим движением, отодвинулся и слегка помотал головой — видимо, заснул во время собрания и пытался придти в себя.
— Что же тебе сделал этот лесник? — поинтересовался Волдеморт.
— Не могу сказать. Клятва.
Послышались неуверенные смешки со стороны Пожирателей. Волдеморт же подумал, что ему показалось, а потому переспросил:
— Кому? Леснику?
— Не только, — не переняла веселья Эванс. — Не могу сказать. Клятва.
— Я не буду делать это приоритетной задачей, но при случае займусь. Любому, — обратился Волдеморт к Пожирателям, — кому удастся разобраться с Рубеусом Хагридом, будет полагаться награда. Деньги, ингредиенты, должность — что захотите в разумных пределах.
Пожиратели зашевелились, тихонько зашелестели, переговариваясь. Лили продолжала стоять, не шелохнувшись.
— Что-то ещё, мисс Эванс?
— Да. Николас Фламель просит за одного из своих родственников.
Шёпот стал громче. Как же, такая новость! Алхимик, не выходивший на связь уже доброе столетие, внезапно связался с какой-то девицей — и теперь что-то просит!