Лили несколько раз уточняла время. Минуты текли ещё медленнее, чем днём. Несколько раз Северус порывался было заговорить, но всё время его что-то останавливало. В тот момент, когда он был готов наконец начать этот несомненно важный для него разговор, на смотровой площадке Астрономической башни появился директор.
Выглядел старик совершенно безумно. На плечах у него была серебристая мантия, сотканная словно из лунного света, в правой руке — узловатая палочка, на левой, почерневшей от зловредной магии, болталось крупное кольцо с тёмным камнем; видимо, украшение было тем самым, что искал Волдеморт.
Пискнувший «будильник» Северуса привлёк внимание директора. Дамблдор был явно не в себе. Его выдавали дёрганые движения, блестящие безумные глаза и учащённое дыхание.
— Северус, мой мальчик! Как я рад тебя видеть! Ты не представляешь! Лили… Лили? Ты жива? О, я счастлив, это просто невероятно, это… это так хорошо!..
— Лили, отойди за меня, — тихо сказал Снейп. — Кажется, аконит всё-таки подействовал.
Лили хотела бы отступить, отойти от явно безумного мага, но при виде трёх артефактов на Дамблдоре её тело сковал холод. Снежинки потекли по венам вместо крови, и даже дыхание внезапно стало ледяным.
Её тело двигалось само. Лили оказалась заперта в нём на правах простого наблюдателя, неспособного хотя бы поднять руку. Северус, замерший чуть поодаль, тоже не мог двинуться — но его тело хотя бы не приближалось к безумному директору и опасным артефактам.
— Лили, девочка моя, ты жива! — продолжал повторять Дамблдор. — Как хорошо, как же хорошо! Я стал повелителем Смерти, найдя три артефакта, они сами звали меня, сами… и я тебя воскресил! Ведь я же? Лили, как же хорошо…
Лили подошла к магу совсем близко. Протяни она руку — смогла бы коснуться и лунной мантии, и кольца на чёрной руке, и волшебной палочки. Директор всё повторял: «как же хорошо, как же хорошо!»
Он продолжал говорить это даже тогда, когда Лили столкнула его с башни.
В тот момент, когда тело Дамблдора упало на землю, в мир проникли тени. Это выглядело как взрыв чёрно-серого тумана, из которого на волю вырывались человекоподобные существа. Всё, чего они касались, в мгновение ока превращалось в сухую серую пыль.
Тело Дамблдора было ярким пятном среди этой серости. При нём не было ни лунной мантии, ни кольца, ни палочки.
— Плохо, директор, — прошептала Лили, смотря на труп Дамблдора, — плохо.
Её глаза сияли ярче, чем луч Авады.
========== Глава 17 ==========
Весь год Эванса превратился в сплошное ожидание каникул и выходных. Слизеринец ждал Самайна, чтобы ощутить вкус жизни; ждал Рождества, чтобы увидеть своего вишнёвоглазого и перенести драгоценный кусочек души в халькантит; ждал Пасхальных каникул, чтобы снова проводить с Волдемортом и Сириусом много-много времени, а ещё — чтобы вновь наполнить драгоценный халькантит новой частичкой души ребёнка Хелы.
Души Волдеморта, если уж быть точным. Но об этом Эванс думал мало, так что принадлежность души роли не играла. Она просто была очень значима для него, вот и всё.
Новый кусочек был там, где Эванс и думал: в потрясающей красоты кубке, который, если верить Лили, принадлежал одной из Основательниц Хогвартса.
— Вот, смотри, — показывала Эвансу сестра, — здесь крошечные барсуки, видишь? А здесь один большой. Так только Хаффлпаффы делали, мне Хельга сама рассказывала. У них был какой-то секрет на поприще украшения посуды, типа ювелирного, но другой. Хельга этим умением очень гордилась, хотя сама не могла и тарелку разукрасить. Слишком грубые руки.
Кубок принёс Сириус, вроде как в качестве подарка Эвансу. О том, каким образом Блек нашёл такую древность, тот отмалчивался. Лили не настаивала на рассказе: каким бы неуёмным ни было её любопытство, а некоторые вещи должны были оставаться в тайне.
Не спрашивала Лили и про женщину из видений Эванса — высокую, черноглазую, кудрявую, с чёрными зубами. Юной мисс Эванс хватало своих забот, чтобы думать о чужих тётках.
Для проведения ритуала по перемещению души нужно было место, время и артефакт-звёздочка. С последними двумя частями проблем не было, а вот место выбирать не приходилось: подходил только дом на Тисовой улице, принадлежащий худосочной Петунии.
В прошлый раз, когда Эвансы и Сириус были в городке Литтл Уингинг, они так и не дошли до Тисовой улицы. Отвлеклись сначала на воспоминания Эванса о мисс Оллсандей, потом на ритуал, затем на зачистку места для ритуала… после его проведения не оставалось никаких сил, чтобы разведывать окрестности, так что спокойная жизнь семейства Дурсль таковой и оставалась.
Кстати, про дом Эвелины даже в маггловских газетах писали. Магглы посчитали, что двухэтажный коттедж уничтожила утечка бытового газа и последующий взрыв. По словам Сириуса, для простецов это была стандартная отговорка для странных и пугающих ситуаций, которые невозможно объяснить простой логикой.
Новый ритуал запланировали на Пасхальные каникулы. Сириус, весь при параде, забрал Эвансов прямиком из директорского кабинета, — тот с недавних пор принадлежал Снейпу, — и через камин переместил сразу в Блек-хаус.
Лили, признаться, даже немного соскучилась по тёмному и негостеприимному особняку. Все эти скрипящие половички, стонущее дерево, рассыхающиеся от времени дверные косяки, ворчащий Кричер и счастливый Дин… если бы Лили ещё и чувствовала себя уютно в Блек-хаусе, то цены бы этому дому не было.
После короткого перекуса Сириус взял кубок, — им он безобразно хвастался всё время, что Лили ела, — сумку с артефактами, надел неприметную мантию и выпил какое-то зелье, по внешнему виду напоминающее детский понос. После чудесного варева Блек преобразился и стал тощим и низким мужичком лет под семьдесят. Лицо у этого божьего одуванчика было искривлено от отвращения.
— Вам тоже надо выпить, — проскрипел Блек чужим голосом, — это Оборотное зелье, меняет облик на любой другой. На вкус как дерьмо, но полезное… я приготовил пару порций. Прости, Лили.
Лили переглянулась с Эвансом. Ни ей, ни ему не хотелось пить ничего столь отвратительного, что Блека, который питался азкабанской едой, едва ли не выворачивало от тошноты.
— М, Сириус, не думаю, что мы будем это пить…
— Надо, Лилз, надо, прости. Не стоит нам светиться в одном городке дважды, как бы с нами не связали эти «взрывы бытового газа»…
— Да я не к этому. У нас есть другой способ маскировки.
Эванс после кивка сестры вытащил волшебную мантию из кармана. Ткань была такой лёгкой, что без проблем складывалась в небольшой комочек размером с грецкий орех.
Старик-Сириус, увидев артефакт, побледнел и даже отступил на пару шагов.
— Это что, мантия дементора?
— Всё может быть, — таинственно сказала Лили. — Эванс, надевай.
Перевоплощение от мантии было намного естественнее, чем от противного Оборотного зелья. Во всяком случае, Лили не ощущала никакого дискомфорта: на «раз» она юная пигалица, на «два» — взрослая женщина.
С Эвансом было так же, от красных волос до белых проходило меньше секунды.
— Занятная вещь, — оценил старик-Сириус, — на других так же работает? Лилз, выглядишь как раньше, только шрам… прости.
Лили оговорку про шрам проигнорировала — привыкла уже, что нет-нет, а ей про него напоминают.
— Мы не проверяли, не на ком. Ну что, Сири, так сойдёт? Нам не надо пить это не внушающее доверие зелье?
Сириус посмотрел на пустую колбочку из-под тошнотного варева с настоящей ненавистью.
— Нет, не нужно, вы достаточно поменялись. Ну что, идём? Аппарация от крыльца?
Перемещались, ради разнообразия, при помощи Сириуса. Блек использовал другой способ телепортации, во время которого внутренности скручивало в узел. Ощущения были похожи на те, которые Лили помнила по поездке в вагонетках Грингготса.
— Обратно перемещаю я, — поморщилась Лили. — Ужасно, просто ужасно.