Не слушая бормотания соседей по комнате, мальчик осторожно повесил клетку на балку, на которую крепился балдахин его кровати. Предусмотрительный некто, одолживший ему клетку, избавился от запирающей дверцы, которая не дала бы птице самостоятельно вылететь - и теперь у Малиновки был потрясающий дом со множеством перекладин, который она могла в любое мгновение покинуть.
- Эванс! - рявкнул беловолосый мальчик, взъярённый игнорированием его персоны. - Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Как ты можешь вообще игнорировать Малфоя?!
Эванс, в последний раз проведя ладонью по прохладной клетке, посмотрел на Малфоя. Ничего необычного в мальчишке не было, за исключением цвета его волос. Они немного, самую малость, напоминали пряди Безликого.
- Ты знаешь что-нибудь о традициях Слизерина? - немного успокоившись, спросил блондин. - Ха, так и думал. Что, не знаешь, грязнокровка?
Эванс молчал. Ему было всё равно, какую именно характеристику его крови даёт этот странный мальчишка, хотя он и был согласен с мнением однокурсника: кровь у него была тёмно-красной, почти коричневой, что действительно делало её похожей на жидкую грязь.
- Подойди сюда, - приказал Малфой, и Эванс не нашёл причины, чтобы ему возразить.
Мальчишка полулежал на кровати, откинувшись на локти. Поза была ему явно неудобна и Малфой старательно кого-то копировал, но не двигался с места и не старался пересесть по-другому. Будь он лет на десять старше и опытнее, возможно, он смог бы кого-нибудь заинтересовать. Не Эванса, конечно.
Во всей мальчишеской фигуре сквозила какая-то фальшь, недостоверность. Неуверенность. Было похоже, что мальчик и сам не верил в то, что он говорит и делает, но почему-то всё равно продолжал. В те моменты, когда он что-то приказывал, в серых глазах мелькала неуверенность и даже отголосок страха: а что, если не выйдет?
- Сними с меня ботинки, - приказал Малфой чуть дрогнувшим голосом.
Эванс решил, что это несложно.
Он опустился на колени, не обращая внимания на изумлённые и заинтересованные взгляды соседей по спальне, как он всегда делал. Ботинки у Малфоя оказались на шнуровке, и повозиться с их развязыванием Эвансу пришлось изрядно - вновь замерзшие пальцы отказывались сгибаться. Стянув с Малфоя обувь, мальчик поднял голову, не меняя позы.
- А ты послушный, да? - довольно-облегчённо ухмыльнулся блондинчик. - Молодец, приживёшься на Слизерине. Раздень меня, грязнокровка.
Эванс потянулся к застёжке мантии. Лёгкая ткань, почти не слышно шурша, стекла с плеч наследника рода Малфой. Однако стоило Эвансу кончиками пальцев задеть нежную кожу шеи мальчишки, как последний отпрянул от него почти с воем:
- Не трогай! Эванс, драккл тебя задери, какого Мерлина у тебя такие ледяные руки?! Вали отсюда!
Проснувшаяся от громкого выкрика Малиновка недовольно чирикнула и взъерошила перья. В спальнях действительно было чертовски холодно.
========== Глава 7 ==========
Лили едва дождалась завтрака: ей всё хотелось самой сбежать из башни Гриффиндора, чтобы поскорее найти своего дорогого брата. Увы, девочка не запомнила дорогу до Большого Зала, а потому ей, подпрыгивающей от нетерпения, пришлось ждать других первокурсников и сонную старосту. Честное слово, Лили бы десять раз добежала прямо до Эванса за то время, что все собирались!
— Идём, идём, — зевнула староста, — запоминаем дорогу, статуи. На портреты можете не рассчитывать, они постоянно меняются.
— Их перевешивают? — удивился один из первокурсников.
— Да кому они нужны… сами друг к другу в гости ходят.
Лили старательно вертела головой, запоминая дорогу. Сначала — спуститься из башни по широкой лестнице, идущей винтом. Тут никаких ориентиров не нужно. Потом завернуть направо около ржавых доспехов с алебардой, идти прямо, прямо и прямо, пока не упрёшься в стенку. Тут налево, и по прямой, арка Большого зала будет по левую сторону. Не так сложно, как могло бы показаться.
— Если будете ходить этим путём, то без проблем дойдёте до обеда, — объясняла староста. — В башню есть ещё несколько путей, но их вы найдёте самостоятельно. Они более… опасные, скажем так. Там придётся проходить мимо коридора Пиввза и по движущимся лестницам.
— А кто такой Пиввз?
Лили ответ на этот вопрос не особо интересовал. Был ли таинственный Пиввз мальчиком, призраком, любимой собачкой директора — какая разница, если она дошла до Большого Зала, где уже за столом Слизерина сидит Эванс?
Она подбежала к брату и крепко его обняла. Попутно похлопала ладонями по Эвансу, незаметно проверяя, всё ли на месте: руки, ноги, кусочки плоти — иногда они отваливались.
— У тебя всё хорошо? — спросила Лили.
Эванс кивнул, и она уселась рядом с ним за слизеринский стол. Выглядела девочка довольной, но немного бледной: она не смогла нормально выспаться одна. Всё-таки Лили всю жизнь, что она себя помнила, всегда спала с братом в одной комнате — а иногда и в одной кровати. Расставание она перенесла хуже, чем Эванс, который, хотя и не сомкнул глаз ночью, во сне особо не нуждался.
— Меня поселили с девочкой, круто, правда? — затараторила Лили. — Её зовут Салли-Энн Перкс, она магглорождённая и, как и мы, живёт в приюте. Так что она достаточно милая и не лезет ко мне. Ещё с нами живёт Гермиона Грейнджер, тоже магглорождённая, вон она, — девочка некультурно ткнула в сторону однокурсницы пальцем, — но я не хочу с ней жить. Она слишком много говорит, постоянно пытается поучать кого-нибудь и вообще ведёт себя, как невыносимая зазнайка. Помнишь Майка?
Майком звали мальчика из приюта. Ребёнком он был ужасно противным: говорливым, безбашенным, слишком умным и любящим поучать всех и каждого. Эвансу он часто говорил, что ему надо больше бывать на улице, чтобы его организм вырабатывал витамин D, а Лили, по мнению Майка, стоило бы ограничить потребление жиров, иначе она бы потолстела и стала бы неприятной на вид. Про Лили он сказал лишь единожды, побаиваясь потом как-либо задевать девочку: младшая Эванс точным ударом расквасила зазнайке нос. А вот о витаминах и их влиянии на организм Майк мог говорить часами, найдя благодарного слушателя в виде старшего Эванса, который не пытался его прервать или перебить, а всего лишь с отсутствующим видом пялился в стенку.
— А Салли крутая! — продолжала тем временем Лили. — Она столько всего знает! А ещё, а ещё! У неё есть кисточки, краски и акверель. То есть, акварель! Представляешь? Она такие картины рисует! Русалки, единорожки, даже драконы! Крутые! Только у неё они не двигаются. Она обещала нарисовать мне единорога для нашей спальни в приюте.
На столе перед детьми было большое разнообразие еды: несколько видов каш, сыр, мясные нарезки, сосиски и яйца, приготовленные несколькими способами, джемы и мармелады, блины… Лили пододвинула к себе и брату блюдо с манкой, которую она очень любила, кинула в жидкую кашу огромный кусок сливочного масла, несколько видов варенья, кусочки шоколада и принялась размешивать. Зачерпнула полную ложку манной каши и отправила её в рот, уставившись на витражи.
То, что тарелка рассчитана не на одну порцию, девочку не смущало. Она всё равно съела бы всё, что есть в тарелке — перенервничала, да и проголодалась знатно. А манная каша есть на столе ещё, просто чуть подальше от того места, где они с Эвансом сидели.
— Знаешь, я тут подумала, а почему бы мне не научить её оживлять картинки? А она могла бы показать мне, как рисовать красками. Сам знаешь, у меня никогда это не получалось! Эй, ты бы хоть улыбнулся!
Чтобы не расстраивать сестру, мальчик фыркнул, растягивая губы в улыбке. Красками Лили действительно рисовать не умела: акварель растекалась, гуашь ложилась жирными мазками, акрил красил скорее её пальцы и одежду, а масляные краски были слишком дорогими, чтобы сироты могли купить хотя бы семь тюбиков, не говоря уже о кисточках из щетины или о грунтованном холсте. Вот и получалось, что Лили мучила карандаши, фломастеры и ручки, завистливо поглядывая на тех, кто мог, особо не утруждаясь, создать шедевр при помощи красок.