Вся в пыли и грязи, Лили вывалилась из тайного хода, почти не чувствуя ног. Она тут же принялась бежать, даже не подумав посмотреть, рядом ли тот ужас с гноящимися глазами. Единственным способом убежать от твари было для неё достичь лестниц. О том, как она будет подниматься по ступеням, грозящим в любой момент исчезнуть у неё из-под стоп, Лили старалась не думать. Тварь мурлычила ей в спину, а впереди уже виднелся лестничный пролёт.
Врезавшись в перила так, что несколько мгновений она не могла вздохнуть, Лили перегнулась через них почти наполовину, оценивая расстояние до пола. Падать нужно было много, то ли пять, то ли шесть этажей, и Лили сковал ледяной липкий страх. Замок, вознамерившийся поиграть с ней в такое неподходящее время, отвёл от площадки все лестницы, и пути было всего два: назад или вниз.
Тяжёлое зловонное дыхание за спиной сменилось рычащим смехом, и Лили, чувствуя слабость в коленках, перемахнула через перила. Поток воздуха задрал её юбку и изрядно похолодил ноги, прежде чем обжигающая боль пронзила каждую косточку стоп девочки. Смех был таким громким, что Лили едва услышала мерзкий звук собственных ломающихся костей. Падала она именно на ноги, и теперь болело не только всё, что было ниже колен, но и отчего-то — спина. Неловко завалившись на живот, Лили, наконец, протолкнула в лёгкие клочок смрадного воздуха.
Сверху на её спину шлёпнулось что-то тёплое. Оно растеклось по ней, впиталось в форму и даже залило пол мутноватой бело-красной жижей.
«Больно», — обессиленно подумала Эванс, со всхлипом прижимая лоб к полу.
Рядом не было никого, кто мог бы ей помочь.
========== Глава 13 ==========
— Северус, прошу тебя. Ещё раз.
Снейп отсчитал двадцать помешиваний зелья по часовой стрелке, сделал пять в форме спирали и принялся водить черпаком, вычерчивая восьмёрки. Геометрический узор помешиваний для данного зелья не играл совершенно никакой роли; тёмно-серую бурду, постепенно становившуюся прозрачной, можно было вообще не мешать, но, несмотря на это, Снейп продолжал выписывать восьмёрки до тех пор, пока его рука не начала затекать. Всё лишь для того, чтобы хоть немного пристыдить покачивающегося с пятки на носок Дамблдора, умудрившегося не только ласково глядеть на хмурящегося зельевара, но и сложить руки на животе, точно святой в маггловских верованиях.
Накрыв котёл крышкой и затушив волшебный огонь, Снейп всё же соизволил обратить внимание на выжидавшего директора.
— Сколько раз я уже это говорил, Альбус? Пять?
— Это будет седьмой, мой мальчик. Но мы не можем и мысли допустить о том, что ты что-то не упомянул, так что, прошу тебя, ещё раз.
— Я отдал воспоминания.
— Я знаю. Всё же, будь добр, повтори.
Северус сжал переносицу пальцами, зажмурился и некоторое время прислушивался к собственному дыханию. Каждый раз, когда он рассказывал Дамблдору о том, что он увидел, он словно окунался в думосбор, переживая неприятные моменты вновь и вновь. А к совсем недавним воспоминаниям примешивались обрывки старых, которые Северус с нежностью лелеял в своей памяти, точно напоминание, и от которых он мечтал избавиться больше всего на свете.
Безвольное тело. Рыжие волосы. Пустые зелёные, — теперь уже болотные, — глаза.
Между двумя картинками, отпечатанными в его памяти, было невероятно много отличий, что, однако, не мешало Снейпу сравнивать их, с ужасом находя новые и новые совпадения. Лили Поттер лежала на спине, её яркие глаза были широко распахнуты, и ни на одежде, ни рядом с женщиной не было и капли крови.
Маленькая Лили Эванс, переломавшая себе ноги, слепо щурила стеклянные, затянутые поволокой глаза, кашляла кровью и, когда Снейп обнаружил её, лежала на животе. Спина девочки, как и пространство вокруг гриффиндорки, была усыпана цветами, которые и привлекли внимание мужчины.
— Смещение позвоночника, перелом нескольких рёбер, а что с ногами творилось… И цветы. Цветы везде, растущие на камнях и, — он сглотнул, вспомнив, с какими мучениями проклятые растения пришлось удалять, — на спине Лили, прямо из её плоти. Я бы сказал, что это был аконит, разве что он был кроваво-красного цвета. У девочки обнаружилась кровопотеря, так что…
Дамблдор кивал, устремив отрешённый взгляд в пространство. Северус поднял крышку с котла, проверил зелье и принялся вновь его помешивать, чтобы скрыть дрожь в руках.
— Ушибы внутренних органов, конечно, — продолжал Снейп. — А ещё мне показалось, что девочка была чем-то напугана. После транспортировки её в больничное крыло и помощи Помфри я вернулся туда, где обнаружил Лили и более тщательно осмотрел всё вокруг, однако больше ничего не нашёл.
— Ты это уже говорил.
— Я больше не знаю, что сказать. Хотя, нет, есть кое-что! — Северус бросил черпак прямо в зелье и быстрым шагом направился к преподавательскому столу. — Я срезал цветы. Возможно, вы сможете найти нечто, что не смог найти я.
Дамблдор с благосклонной улыбкой принял стебли аконита с кроваво-красными цветками, завёрнутые в пергамент. Несколько лепестков упало в котёл с готовым зельем; послышалось шипение.
— Вот видишь, Северус, не зря я просил повторить тебя ещё раз.
Зельевар пожал плечами, задумчиво разглядывая почерневший черенок черпака. Простейшее идентификационное зелье было просто неспособно расплавить не то, что серебро — лист бумаги! Однако серебряный черпак пришёл в негодность; с другой стороны, оловянный котёл даже не начинал плавиться.
— Я пойду к себе, мой мальчик. Если что-то вспомнишь…
— Я пошлю патронуса.
Дамблдор кивнул и удалился из вотчины зельевара. Альбусу, признаться, никогда не нравились подземелья.
Это было полчаса назад.
Сейчас же умиротворённая тишина директорского кабинета изредка нарушалась слабым, едва слышным тиканьем или сонным урчанием прикорнувшего Феникса. Директор время от времени подходил к давнему другу, и Фоукс приветливо вытаскивал голову из-под крыла, ласково глядя на мага тёмно-красными глазами, блестящими в лучах заходящего солнца, точно поймавшие последний блик гаснувшей свечи рубины.
С очередным тиканьем Дамблдор тяжело вздохнул. План рушился на глазах, а тщательно поставленная сцена оказалась провальной лишь по причине неявки главного героя.
Куда делся Поттер, директор не знал. В ближайших к Литтл-Уингингу приютах никто не слышал ни о каком Гарри Поттере, а Петунья смотрела на Дамблдора кристально-чистыми глазами, уверяя мага, что даже не представляет, о ком он говорит. Директор мог бы предположить, что она насмехается над ним, если бы известие о смерти Лили не лишило женщину чувств. Далее, слушая сбивчивый монолог миссис Дурсль о том, что сестру она не видела уже пятнадцать лет, Дамблдор всё больше и больше уверялся в том, что с памятью женщины кто-то хорошо поработал.
Что характерно, никаких ментальных шрамов или любых других отклонений от нормы директор не нашел, а уходя, и вовсе стёр маггле память. Он справедливо решил, что лучше было бы Петунье забыть о событиях этого вечера и дальше пребывать в состоянии блаженного неведения — и о смерти сестры тоже. Покидая белый домик с аккуратными цветочными горшочками на подоконниках, Дамблдор был полон невесёлых дум и смутных подозрений. Вернувшись в школу, он только уверился в своей правоте: что-то он не замечал, не мог заметить, хоть и мелькало оно постоянно перед глазами.
Арабелла Фигг, давняя соратница, его даже не узнала и всё грозилась вызвать полицию, пока Дамблдор не покинул её негостеприимный дом, полный шипящих мохнатых монстров.
— Нет, так дело не пойдёт, — сказал Альбус Фоуксу и тикающим артефактам. — Я пойду прогуляюсь, может, придёт что-то в голову.
Винтовая лестница медленно спустила директора к выходу, охраняемому гаргульей. Похлопав статую по шишковатой уродливой голове, старик, сделав несколько шагов, едва не был сбит с ног мальчиком.
Ребёнок мрачно уставился на директора долгим немигающим взглядом исподлобья, и, не подумав даже извиниться, продолжил свой бег. Дамблдор некоторое время смотрел ему вслед: на то, как развевается за спиной чёрная мантия с зелёной окантовкой, а красные волосы, собранные в небрежный низкий хвост, переливаются в свете факелов, нехотя зажигавшихся на пути юного слизеринца.