Слушая желание безликого, Гарри ощущал, что ноги его больше не способны удержать, а потому откинулся назад, на обжигающе-холодное тело мужчины.
Белые волосы пахли могильником и табачным дымом.
========== Книга первая. Страж. ==========
Поезд то замедлялся, то вновь набирал ход, отчего тень от клубов пара то становилась тонко-незаметной, то разрасталась, будто переевшая пиявка. Лили, увлеченно обсасывающая очередное сахарное перо, больше всего напоминавшее ей по вкусу сахарную вату, с ленцой следила за этими изменениями и вяло покачивала ногами — несмотря на то, что она сильно вытянулась за прошедший учебный год, до пола она не доставала даже мысочками, если прислонялась спиной к стене купе.
Эванс, медленно вычерчивающий графики, — их домашнюю работу по трансфигурации, — был полностью вовлечён в этот процесс, выполняя всё перфикционистки-точно. Ни миллиметра отклонений!
Лили погрызла мягкое пёрышко и, ухмыльнувшись, вернулась к разглядыванию бегущих по полям теней.
Найти пустое купе было легче, чем в начале года. Девочка связывала это с тем, что за месяцы учебы первокурсники успели сбиться в маленькие стайки, которые теперь шумели по соседству. У самой Лили также появилось множество новых знакомых — что с первых, что с последних курсов. Лили вовсю пользовалась своим природным обаянием и милой улыбкой, чтобы завоевать внимание окружающих — и, как и всегда, у неё это блестяще получилось.
Несмотря на пережитые ужасы года, — чего только ей стоило узнать, что её брата подрала какая-то слюнявая твареподобная псина! — возвращаться в приют из волшебной сказки, полной вкусной еды, драконов и зелий, не хотелось. Приют! Два месяца ничегонеделания, как следует сдобренного скукой и унылым разрисовыванием поднадоевших ей раскрасок. Никакой магии, никаких приключений, никакого Северуса.
С другой стороны, в приюте не было никаких опасностей. Никто не дышал бы ей в спину, никто не отрывал бы от Эванса куски плоти, никто…
Воспоминания о самом конце года заставили девочку поморщиться. Она провалялась неделю в больничном крыле с «нервным срывом», даже не подозревая, что совсем рядом с ней в магической искусственной коме лежал её брат. Об Эвансе с ней никто не разговаривал, из-за чего её психическое равновесие было расшатано даже больше, чем если бы она сразу узнала, что её дорогой братик опять «на пороге смерти» — каждый раз это выражение вызывало у неё улыбку. Эванс был буквально разодран на части, а его сознание — помещено в некую магическую капсулу, не дающую ему прийти в себя и осознать ужас повреждений его собственного тела.
То мастерство, которое проявила Помфри во время лечения её и её брата, так поразило и увлекло Лили, что она немедленно, в ту же секунду решила стать гениальным колдомедиком. Запрошенная у библиотекарши информация о колдомедицине, правда, немного охладила пыл девочки, но приглушённый интерес к теме лечения и калечения всё же остался. Лили, тайно благословляя свою обаятельность и большие болотные глаза, смогла уговорить неприступную Ирму Пиннс выдать ей тройку книг на лето. И пусть книги были потрёпанными и простыми, такими, на которые не жалко и кофе пролить, но ведь Лили удалось!
Доев сладость и как следует облизав липковатые пальцы, Лили пересела к брату и обвила его руки своими, прижавшись к Эвансу и положив острый подбородок на его плечо. Мальчик на секунду замедлил движение пера, которым он чертил график, но затем невозмутимо продолжил своё дело.
— Интересно, — фыркнула Лили на ухо Эвансу, — а следующий год будет столь же… увлекательным?
Рука Эванса замерла, отчего на пергаменте появилось огромное чернильное пятно — перо мальчик так и не отодвинул от шероховатой поверхности.
Лили прищурилась, вспоминая Тварь, цветы на спине, разорванную икру её брата и ещё пару ужасов.
— Надеюсь, там будет что-нибудь более безопасное, — с сомнением протянула она.
Эванс заменил пергамент и принялся аккуратно переписывать то, что было на старом.
***
— Николя, письмо. И прекрати кряхтеть, точно столетний старик.
— Женщина, мне уже давно не сто, а значительно больше!
— Вот и прекрати маяться дурью, для джентльмена столь почтенного возраста это, как минимум, неблагородно.
Николас Фламель встал из тёплого уютного кресла и, непрестанно ворча о «золотых 1300-х годах» и птичьих правах женщин, пошёл к окну, зябко кутаясь в клетчатый плед. Зима в России выдалась хоть и не особенно снежной, но промозглой, как раз такой, какую Николас терпеть не мог. Ему по душе были больше тёплые и нежные зимы Франции или чуть более влажные зимы Англии, но Перенелль, — его дорогая супруга, жившая в этом статусе уже на протяжении шестисот восьмидесяти пяти лет, — неожиданно захотелось узнать «русскую зиму и истинный русский дух». И, voilà — они около года живут в маленьком деревянном домишке где-то посреди тайги. Хорошо ещё, что чета Фламелей являлась магами; Николаса пробирала нервная дрожь, когда он представлял, что могло с ними случиться, не будь под рукой волшебной палочки и пары зелий.
Для того, чтобы впустить мокрую и заледеневшую сову в дом, Николасу пришлось распахивать дверь — окна в этой халупке не открывались вообще. Уставшая птица влетела в помещение и плюхнулась прямиком в кресло мистера Фламеля, мгновенно намочив ткань.
На недобрые взгляды наглое животное реагировало не менее недобрым уханием.
— Что там, Николя?
Николас отмахнулся от жены и разорвал мокрый конверт без подписи. Судя по предварительному анализу и паре сканирующих заклинаний, в посылке не было ничего экстраординарного или опасного.
Упавший на пол Философский камень заставил Николаса удивленно приподнять брови. Неужели малыш-Альбус решил таким способом переправить старому мастеру его детище? Не очень-то в его стиле, да.
«Мой давний друг Николя», — вещало письмо, — «С радостью готов сообщить тебе, что на следующие лет пять это — наша последняя игра. Я нашёл новую цель, и, если звезды соблаговолят — мои игры протянутся чуть дольше, чем я рассчитываю.
Возвращаю тебе твою стекляшку.
Наслаждайся новой игрой,
Твой верный друг»
Вместо подписи Николас с удовольствием увидел знак своего по-настоящему давнего друга — треугольник, круг и прямоугольная черта, вот только расположены они были совсем не так, как привыкли обыватели: треугольник, горизонтально разделённый чертой пополам, был вписан в круг. Руки, держащие конверт, начали терять чувствительность, а кончики пальцев и вовсе принялись чернеть, точно у лежавшей долгое время мумии, потерявшей свои бинты. Кусок пергамента упал на дощатый пол, и от нетленной бумажки во все стороны начали расходиться маленькие огоньки Адского пламени, быстро набирающие силу.
— О, Николя, наш милый друг объявился? — живо поинтересовалась Перенелль, баюкающая на руках уставшую сову.
Николас посмотрел в сияющие голубые глаза своей супруги и, ухмыльнувшись, кое-как поднял камень с пола.
— Наша новая игра, моя всё ещё любимая жена.
— А конечная цель? — хмыкнула Перенелль, быстрыми взмахами палочки упаковывая вещи в сумки.
— Как и всегда с нашим дорогим другом и его дорогими подарками, — фыркнул мужчина, отступая от огня и разглядывая свои руки. — Нам нужно просто выжить.
Комментарий к Книга первая. Страж.
Ура, первая книга закончена.
Завтра будет новая глава, следующая 3-го числа. Мне для удобства выкладки, вам для скорейшего чтения :)
========== Книга вторая. Слово Божие. ==========
Комментарий к Книга вторая. Слово Божие.
Автор не оскорбляет чувств верующих.
Автор любит своих читателей.
Приятного чтения.
— Какого чёрта, Эванс?!
Лили пулей вылетела из детского дома, едва не выбив хлипенькую дверь и чуть не споткнувшись на рассохшихся деревянных ступенях: те давненько, уже с год как были починены, согласно официальным бумажкам. По крайней мере, все воспитатели усиленно делали вид, что ни вставших на дыбы досок, ни торчащих гвоздей не существует.