Этот брат бросил своих других братьев и ушёл в мир в одиночестве, потому что незнакомые мужчины ему были не нужны, ведь он стал обладателем самого сильного оружия! И с этим оружием он шёл в бой, вёл за собой армии и уложил множество людей на радость Смерти, а после и сам умер из-за него же: кость Смерти тянула из него при выполнении заклинаний не только жизненную силу, но и ум, а свихнувшийся маг — опасный маг, которого в скором времени все желают видеть мёртвым. Так вот, его придушили ночью его же солдаты, а палочка перешла к следующему воину. Так Смерть забрала к себе первого брата, которого ждала долго-долго.
Второй брат, который в мире живых оставил не славу, а свою любимую, сказал Смерти: <Я знаю, что сердце твоё черно и спокойно в любые мгновения и сила твоя в призыве душ заключена именно в нём. Я хочу твоё сердце для того, чтобы, если я умру первым — моя жена воскресит меня, а если она — то я её воскрешу, и мы будем вместе всегда! >
Смерть рассмеялась тихим приятным смехом и, распахнув свою мантию, обнажила женскую грудь. Чёрными когтями она вспорола себе грудную клетку и вырвала своё сердце: маленький, неприметный чёрный камешек. <Иди>, — сказала Смерть второму брату, — <пока ныне бессердечная я не передумала тебя отпускать! >
Второй брат так же забыл о третьем, как и первый забыл о них. Вернувшись к своей любимой жене, он узнал, что та предчувствует скорую смерть, но не стал рассказывать ей о своей задумке, решив устроить сюрприз. И, когда его жена умерла, он призвал её, надеясь воскресить, но Смерть не рассказала, что призвать душу с телом невозможно, а потому перед вторым братом появилась только душа его жены. Души, вырванные из вечного круговорота, надо сказать, невыносимо страдают, и своими причитаниями и стонами она свела своего муженька с ума, от чего тот повесился на люстре, став блудным призраком, так что и после смерти он не смог избавиться от общества своей страдающей жены. Так Смерть забрала к себе второго брата. Надо сказать, что он был очень рад вернуться к ней, потому что тогда он не слышал свою любимую жену!
Третий брат, сразу понявший, что их всех ждёт что-то нехорошее, попытался было отказаться от дара Смерти, но та сказала, что она была бы просто ужасной хозяйкой, если бы выпустила мага из своих чертогов без надлежащего… дара. И потому третий брат сказал: <О, Великая! Я знаю, что ты разгневана нашим поступком, но прошу тебя смилостивиться! Также я знаю, что ты всегда приходишь бесшумно, и заметить тебя могут только кошки! Прошу тебя, дай мне то, что также поможет мне укрыться от любого взгляда, от любого внимания, от любой опасности! >
А, надо сказать, что тогда умирали просто потому, что умирали. Никаких смертельных болячек не было, и на тот свет уходили, просто закрыв глаза.
Разозлилась Смерть больше всего на этого брата, зло посмотрела на него своими белыми глазами, но поделать ничего не смогла: отрезав от своей мантии рукав, она превратила его в ещё одну мантию и отдала мужчине. <Эта вещь скроет тебя от всех миров>, — сказала Смерть, — <И от мира живых, и от мира мёртвых, и от мира Мойр, что плетут нити судьбы. Отныне ты, пока носишь эту мантию, сам вершишь свою судьбу. Отныне ты, покуда ты носишь эту мантию, неприкосновенен для этого мира! >
И с тех пор люди начали замечать приближение смерти, ведь не всю её укрывала мантия. Появились болезни, слабость и экзамены, что знаменуют скорый конец. Всё!
Столь резкий обрыв истории немного отрезвил Салли. Моргнув, она потерла глаза и всё же поинтересовалась:
— А что с третьим братом случилось в итоге-то?
— Да ничего, всю жизнь служил смерти и в возрасте с гаком лет отдал плащик сыну. За верную службу и прославление её Смерть приняла этого брата почти без боли, а его семейка прослыла отмороженными психами, возящимися с трупами. И вообще, это всего лишь сказка, на самом деле всё было совсем по-другому. Спокойной ночи!
— Спокойной…
Джиневра давно сопела в обе дырки, а Салли всё никак не могла устроиться поудобнее: ей постоянно казалось, что у парившей над кроватью Уизли Гермионы те самые страшные белые глаза.
Но ведь такого быть не могло! У Гермионы не было глаз вообще!
Ведь не могло же?..
========== Глава 4 ==========
Спустя около полугода работы на земле Вепрей Розита всё ещё пребывала в почти святой уверенности в том, что сама мать-магия пожаловала эту территорию семье Гриффиндор. Её братец, однако, уверенности Розиты не разделял; говоря откровенно, его интерес к кабаньим землям затих где-то через месяц после начала подготовки грунта непосредственно под застройку: как объяснял сам Годрик, столь скучная и однообразная работа его утомляла.
Работы, кстати, предстояло до ужаса много, и однообразия Розита не наблюдала. Необходимо было не только разровнять площадку под застройку теплиц, конюшен, совятни и прочего, но и начать, наконец, знакомиться с флорой и фауной прилегающих к полупостроенному замку волшебных лесов; озёрный котлован требовал основательной очистки от трухи, поваленных брёвен, костей и прочего мусора перед тем, как заполнять его водой; да и неплохо было бы, конечно, кинуть клич всем окрестным магам — и, дай мать-магия, к следующей зиме хоть кто-то придёт к Гриффиндорам на помощь. Так что помимо прочего стоило придумать, как этих магов завлечь к себе — что подарить, на что звать? Одного довольствия мало, а вот взять сильных волшебников на интерес…
Сейчас же подкрадывалась сильно запоздавшая осень: листва и трава окрашивались в рыже-коричневые тона, из-за чего Годрик с его любовью к этим цветам в одежде и рыжим волосам начал сливаться с окружающей средой. Розите пришлось сменить мягкие летние платья на более тяжёлые шерстяные мантии, отчего настроение леди Гриффиндор значительно ухудшилось. Она не любила ни холодные ветра, ни колючую шерсть.
Звери и птицы потянулись к подножиям гор, спасаясь от неприветливых ветров, тогда как простецы, тягающие камни для будущего великого кабаньего замка, принялись устраивать себе отдых чуть ли не каждые пять минут, чем нестерпимо раздражали Розиту: тормозили стройку они изрядно, а поторопить их не было возможности. Да и братца, почти не думающего головой, Розите приходилось сдерживать: любое проявление магии на кабаньей земле могло поставить жирный крест на всей задумке леди Гриффиндор.
А замахнулась она, ни много ни мало, на возведение Старого Замка, Замка-на-Костях, Замка с телом. До Замка с Душой, к сожалению, не хватало сущего пустяка, но, как бы Розита ни старалась, а найти проживающий на плато Вепря волшебный народец для принесения оного в жертву не удавалось: то ли треклятые полурослики не водились в этих землях, то ли слишком хорошо прятались, то ли сами давно издохли без чьей-либо помощи, не суть. Но факт оставался фактом: без должного жертвоприношения даже сами магики вряд ли смогли бы создать полноценный магический фундамент, имитирующий человеческий разум и мыслящую душу.
Игнотус, пра-пра-дедуля Розиты и Годрика, славящийся своим искусством некроманта и водящий дружбу-вражду со Смертью (так говорили), смог бы, конечно, но даже мастер Душ возиться не стал, построив себе вполне уютненький Замок-на-Костях с соответствующим некроманту антуражем. Через десяток лет после постройки замка мастер наделил тело своего дома элементарным, совершенно примитивнейшим разумом со способностью к развитию.
Фактически, всё ещё относительно живой предок растил свой замок, точно дитя — это приносило отличные результаты, как должна была признать Розита, сама бывшая некромантом-недоучкой, мастером призыва разумов и сущностей и начинающим учёным в области химерологии; все эти три дисциплины было необходимо знать в совершенстве для зачатия интеллекта у здания.
О, это было вызовом, шёлковой перчаткой, брошенной Розите под ноги! Она была истинным Мастером во многих направлениях магического искусства, однако в длиннейший список её познаний не входили ни некромантия, ни некромагия, ни химерология. С последней, конечно, Розите всегда мог помочь её дорогой пьяница-брат, клепавший химер и прочих чудиков буквально на коленке, но магия смерти? Все эти корчащиеся гниющие ароматно пахнущие тела с личинками трупоедов вместо мозга? Отвратительнейшие, присущие исключительно некромантам пытки и способы работы? Да-да, с тем же тупым мычащим и гниющим материалом!