Лили кривила губы, но молчала. Мастер был её единственным шансом не только выжить, но и научиться чему-нибудь стоящему.
========== Глава 7 ==========
Всего за месяц этих переходов Лили научилась слушать лес, разбирать следы и читать путь по звёздам. Она могла зажечь небольшой огонёк на конце самой мокрой ветки, немного высушить свою одежду и отыскать чистую воду среди грязных луж. Травы и кустарники стали ближе, и Лили научилась опознавать те из них, что были пригодны для варки зелий или еды.
О, зелья Мастер обожал, они были его единственной, как казалось Лили, страстью. Он мог часами шипеть с ней об этой многокомпонентной бурде, азартно выискивая нужные слова из куцего змеиного языка. Ради этих бесед-монологов он даже начал учить её староанглийскому. Лишь затем, чтобы она, ничтожная, поняла величие и оценила красоту сложных составов!
Хотя куда уж ей, убогой. Её даже палочка стала слушаться через раз.
— Я устать.
— Я устала, — привычно поправил Лили мужчина. — Повтори.
— Устала. Я. Очень.
Признаться честно, усталости Лили не чувствовала совершенно, — они только недавно ведь вышли из трактира, — но нытьё действовало змееглазому на нервы, и этим Эванс успокаивала свои. Все их отношения, в принципе, строились на взаимном выведении другого из себя и наблюдением за реакцией, и Лили это не казалось нормальным.
— Устала — отдохни. Я, правда, буду ползти дальше… Но устала — отдыхай.
И, конечно, змееглазый выводил её из себя намного чаще, чем Лили того бы хотелось. Сказывалась довольно большая разница в возрасте, — Мастеру было явно больше сотни лет, — и той власти, которой он обладал над девочкой.
— Зачем мы идти?
— Идём.
— Идём. Цель идём?
— Цель похода.
— Похода.
Некоторое время они шли молча, и Мастер будто задумался над ответом, обходя особенно большие и мерзкие лужи грязи. Лили терпеливо выжидала: раз её не заткнули сразу, то был шанс хотя бы узнать цель её долгих мучений. А уж то, что мужчина принялся править её речь и произношение, вообще говорило о его преотличнейшем настроении.
— Цель… ладно. Мне нужна, хм, лаборатория. Место для творения горячих вод с травами и частями. Понимаешь? Для зельеварения и алхимии.
От открывшейся правды Лили даже остановилась. Обувь стала медленно уходить в мягкую землю, набирая в себя грязную холодную воду.
— Лаборатория?! И ради это ты меня… ты меня… ты меня!
Змееглазый даже не замедлился, и Лили пришлось, проглотив своё негодование, поспешить за ним.
— Я тебя что? Ты — ученик, я — Мастер. Я… хм. Я — приказываю, ты — подчиняешься. Помнишь?
— Помню, но таскать-то меня зачем? Грязно! Холодно! Хо-лод-но!
— Я не чувствую температур.
— Я чувствовать! Я!
На этот раз он даже не стал её поправлять, лишь неопределённо качнув головой. За месяц блужданий на ней едва-едва прорастали редкие пучки волос, которые Мастер упрямо сбривал. Лили его понимала: из-за ожогов не вся поверхность головы обзаводилась новым «газоном», и лысым змееглазый выглядел лучше, чем с волосами.
Вдалеке начала расти стена леса, и Лили порадовалась её приближению. Среди частоколов широких стволов не гуляли морозные сквозняки, хватающие девочку за ноги.
— Ладно, — сказала Лили. — Лаборатория, так? Почему не Хогвартс?
Насколько она знала, в замке было множество помещений, которые можно оборудовать как только душа пожелает, были бы деньги. А змееглазый оказался до неприличия богат и обладал целыми залежами драгоценных камней и металлов где-то в недрах одного из своих бездонных карманов, Лили это точно знала. Договориться с директором замка было нетрудно: если уж она попала во времена Большой Охоты на ведьм, то каждый сильный маг в замке будет на вес золота, а может и дороже. А уж её Мастер был, пожалуй, самым сильным магом на памяти девочки.
— Хогвартс? Что такое Хогвартс?
Лили озадаченно моргнула. Что такое Хогвартс? Как это объяснить? Как объяснить, что замок — это дом и приют, что-то тёплое и нежное, холодное и продуваемое всеми сквозняками? Когда сердце тёплое, а руки и ноги ледяные. Что замок — это его лестницы, бесконечное количество движущихся в разных направлениях лестниц, которые могут тебя привести куда угодно; идя вниз — придёшь наверх, наоборот тоже работает. Это множество комнат, пустых и захламлённых, пыльных, словно одушевлённых, мрачных и светлых. Это преподаватели и ученики, вечное познание мира, и весь этот мир тоже есть в замке, словно отражение макрокосма в микроварианте.
Всё и ничего одновременно. Пока ты в нём, Хог — твоя жизнь, но как только ты заканчиваешь учёбу… он, конечно, остаётся в твоём сердце, но больше не влияет как раньше. Остаются только цветастые галстуки и разноцветные воспоминания.
— Хогвартс — это школа. Для изменяющих то, что есть. Безопасно.
— Школа для юных волшебников? Что-то я не слышал о такой, — с сарказмом отозвался в ответ на её размышления змееглазый. — И откуда же ты знаешь о таком замечательном месте? Безопа-асном, — совсем уж неприятно протянул он.
Отвечать Лили не стала из принципа. Если и было в её жизни что-то действительно стоящее и важное для неё, то это старый замок. Помимо её дорогого брата, конечно, но Эванс воспринимался как что-то постоянное, как самая неотъемлемая частичка её жизни. Хогвартс же был настоящим подарком судьбы, отчего-то болезненно-знакомым с самых её первых шагов по территории волшебного замка.
— Так откуда ты знаешь о школе? — попытал счастья Мастер ещё раз, но, не дождавшись ответа, не стал повторяться.
До самой кромки леса они шли в каком-то липком и тяжёлом молчании, почти осязаемом. Лили, утонувшая в своих мыслях, не замечала заинтересованных взглядов поравнявшегося с ней мужчины, а сам Мастер не тяготился тишиной.
Лес, несмотря на то, что они шли к нему довольно долго, вырос перед ногами волшебников как-то сразу, будто бы всего за одну секунду деревья-гиганты выскочили из-под земли, развесив широкие шапки лысеющих крон. Опадающие листья стремились к земле, точно сбитые маггловские самолёты. Они не знали о том, что им требуется непременно романтично и неспешно кружиться в знакомом всем осеннем вальсе. Это несоответствие книжных описаний осени и реальности вывело Лили из задумчивости.
Осень. Ещё один осколочек картины сегодняшнего-прошлого дня для неё. Как она за месяц умудрилась не понять, что природа увядает? Слишком сильно, видимо, была погружена в себя и в свои страдания.
А эти страдания, что они ей дадут? Да ничего, только усложнят её новую жизнь выпаданием из реальности и возможными депрессиями. Ну в самом деле, она теперь в прошлом, и? Что из этого следует?
Да, она может не вернуться в своё время и даже не вернуться, — тут Лили сглотнула, — к Эвансу, но что толку лить слёзы и замыкаться в себе? Лучше держать глаза открытыми и внимательно смотреть по сторонам, а там и способ путешествия обратно в её время найдётся.
Это же ма-ги-я.
Придя к этой мысли, девочка встряхнулась и сделала широкий шаг вперёд, под купол опадающих крон. Змеелицый, наблюдавший за изменениями на детском личике, тихо ухмыльнулся и скользнул следом.
— Салазар Слизерин.
— Что?
— Моё имя. Салазар Слизерин, — и, не дав девочке что-либо ответить, он продолжил, — мы заночуем в лесу. Уже темнеет, а пробираться сквозь магические дебри мне совсем не хочется. Как ты на это смотришь?
— Я, — Лили запнулась, поскольку это был первый раз за месяц, когда Мастер спрашивал её мнения, — хорошо, конечно. Я и правда устать… немного.
Стоянку развели быстро, но до места, что устроило бы Мастера, шли не менее получаса. Собирая сухие ветки и листья, Лили со всё более возраставшим удивлением наблюдала за тем, как обычно не использовавший волшебство в повседневности Слизерин творил чудеса: приготовил еду, соорудил нечто, похожее на кровати, осушил полянку от вечерней росы и даже преобразовал из чего-то одежду для Лили, довольно неказистую, но выглядевшую намного теплее её школьной формы.