- Лили.
Голова у директора словно раскололась. Несколько спешно выполненных ментальных практик позволили запихнуть боль в дальний уголок сознания и вернуть ясность мысли. Лили? Лили… Эванс?
- Так как насчёт зелья? - уточнил Снейп, совершенно не встревоженный тотальным совпадением.
- Нет-нет, зелье здесь не нужно. Кажется, я чего-то просто не понимаю, знаешь, Северус, такая стариковская беда… не мог бы ты рассказать мне об Эвансах? Всё, что тебе известно, пожалуйста.
- Ну, если это важно…
Слушая максимально сжатый и сухой рассказ о таинственных детях, директор всё больше ничего не понимал. Как он смог пропустить всё это? Как он смог забыть? Он ведь тоже участвовал в некоторых “приключениях”: к примеру, привёл в замок Пушка, воспоминания о котором стёрлись примерно в середине прошлого учебного года. Теперь Пушка нет - сбежал, видимо. Только как? Пёс был здоровенным, хоть и щенком. Он бы просто не вышел из зачарованной комнаты.
А камень? Куда подевался Философский камень?!
Портреты на стенах приглушённо переговаривались, феникс дремал в своей клетке. Дамблдор слушал Снейпа и ощущал нарастающую тревогу.
Лили Морриган Эванс. Лили Эванс, такая же рыжая и конопатая, умерла в 1981 году, он сам проверял. Но при этом Морриган - имя Смерти в английской мифологии.
Что же происходит?
При этом что Лили Эванс, что её безымянный, - безымянный! - брат едва не погибли на своём первом курсе. Мальчик даже несколько раз. Как он мог это допустить?!
Да, вот ещё. Лили была младше брата на год, но он всё равно принял её в Хогвартс. Хотя в уставе чётко прописано: обучать магии лишь после одиннадцати лет! До этого ребёнок может жить в замке, но не колдовать - надорвётся, и станет сквибом. Указ от 1543 года, когда была Охота на ведьм, и несколько малолеток выгорели.
Для Лили этого пункта в уставе словно не существовало. Дамблдор без проблем принял её на первый курс, и магия замка пропустила такую молодую ученицу. Конечно, там всего год разницы, но для Хогвартса правила были прописаны чётко. И раньше он так не сбоил… помнится, в прошлом веке приводили в замок семилеток, давали палочки и просили колдовать. Так те даже искр не могли высечь!
А точно ли Лили было десять лет на момент её первого курса?
Дамблдор забыл и о странном красном аконите, и о вызове целителей в школу для слизеринца-Эванса. Судя по тому, что Попечительский совет даже палочкой не шевельнул после этого инцидента, врачи тоже подверглись изменению памяти.
А вот Северус помнил. И хорошо всё помнил, до малейших деталей!
- Северус, мальчик мой… - пробормотал директор, когда Снейп закончил свой монолог. - Найди мне этих детей, пожалуйста, и приведи в кабинет. Я бы хотел с ними поговорить.
- Альбус, вы помните, что воскресенье - неофициальный выходной у учителей?
Это было вроде традиции. По воскресеньям не устраивали ни собраний, ни разборок. Преподаватели планировали личное время: Флитвик работал над чарами, Вектор объедалась шоколадом, Синистра спала целый день, а сам Северус сидел перед камином и смотрел в огонь. По крайней мере, так было раньше, когда его грызла вина. Теперь же он снова взялся за изобретение зелий, что основательно забросил после смерти Лили.
А начал после появления Лили.
Та же или нет? Что происходит?
Даже сейчас у Снейпа было несколько идей, которые нужно срочно перенести на бумагу - Это Дамблдор видел так же ясно, как оперение Фоукса. Яркий взгляд исследователя, чуть подрагивающие пальцы, острая ухмылка.
- Да-да, Северус, только дело не терпит до понедельника. Ты можешь их найти и привести ко мне, разговор я проведу и без тебя.
- Смею напомнить, что мистер Эванс - слизеринец, так что разговаривать в любом случае придётся со мной. Я не оставляю своих подопечных, они слишком нервные для этого. Помните случай с аврорами?
Дамблдор поморщился. Да, авроры… досадный промах: во время противостояния с Волдемортом директор хотел приободрить мальчика, потерявшего отца. Ничего такого, просто слизеринец с воспалёнными красными глазами напомнил Альбусу его самого. Но на попытку приобнять и погладить по плечу подросток отреагировал заклинанием вызова авроров.
Сколько тогда Дамблдору пришлось бумаг писать - не счесть. И зелья были, и допросы, даже Империо на него накладывали и приказывали рассказать правду. Только после трёх унизительных месяцев аврорат принёс директору сухие извинения и отстал.
Хорошо ещё, что Скиттер тогда не была журналисткой. Иначе директор вылетел бы из школы быстрее, чем сказал “квиддич”.
***
Эванс чувствовал себя плохо. Вечером умерла Малиновка.
Птичка просто упала со своего насеста в изголовье кровати, где спала. Казалось, что она даже не успела проснуться. Когда Эванс взял пернатое тельце в руки, то оно показалось ему слишком твёрдым для только что умершего животного.
Трупик Малиновки истлел в его ладонях меньше чем за минуту. Не осталось ни пепла, ни пыли.
Все слизеринцы спали в это время, так что поутру вопросов не было. Малиновка часто исчезала из комнаты одной ей ведомым путём, так что второкурсники просто решили, что птица полетела охотиться. Девочки, правда, немного расстроились: им нравилось гладить рыжую грудку и серую спину пернатой.
Эванс вышел из спальни до того, как Малфой проснулся. Возможно, смерть Малиновки так подействовала на мальчика, но ему не хотелось терпеть Драко в этот день. К тому же, в животе у Эванса неприятно крутило и тянуло.
Он было подумал, что это в очередной раз завелись трупные черви, - органы гнили почему-то быстрее, чем оболочка, - однако всплеск силы чувство не убрал. Второй и третий тоже.
А по дороге на завтрак, у самого выхода из подземелий, его поджидала хмурая светловолосая девочка.
- Эй, - помахала она рукой слизеринцу, - дуй сюда, дело есть.
Не уверенный, что обращаются к нему, Эванс подошёл к девочке.
Он её где-то видел. Кажется, она ходила иногда с Лили рядом… а может и не ходила. Галстук был красным. Гриффиндор. Значит, всё же с Лили?
- Лилз не ночевала в башне, - подтвердила мысли Эванса девочка. - Мы соседки по комнате, если не помнишь. Второй рыжей, Джинни, тоже не было. Что твоя сестра натворила?
- Натворила?..
Гриффиндорка цыкнула, и, схватив Эванса за рукав, потянула за собой. Толкнув мальчика в первую пустую нишу из-под доспехов, девочка нависла над красноволосым. В этом возрасте все девочки были выше Эванса.
- Слушай сюда, тормоз, - угрожающе начала гриффиндорка, - не знаю, чего ты хочешь от сестры, но она вечно влипает в неприятности из-за тебя. Недавно она мне плакалась, что ты хочешь тетрадку Уизли, и теперь обе моих соседки таинственным образом пропадают. Ни на какие мысли не наводит?
- Тетрадку? - переспросил Эванс.
Да, что-то подобное было. Его тянуло к дневнику рыжей первогодки, он это помнил. И, кажется, он что-то говорил Лили про этот дневник. Но теперь это всё словно подёрнулось дымкой, и вспомнить собственную просьбу выходило с трудом.
Да и руки болели, в районе плеч. Такое всегда было, когда мясо начинало отслаиваться от костей, но разве не слишком рано для гниения? Сосредоточиться было сложно.
На всякий случай Эванс пропитал всё своё тело силой. Стало легче, и боль ушла.
- Да, дневник, - нахмурилась гриффиндорка. - Впрочем, неважно. Слушай сюда, красавчик: я жду до вечера, и если рыжая не объявится, то я иду к декану, ясно? Про кражу говорить не буду, так и быть. Я всё-таки не стукачка. Но вот найти их надо. И сам ищи!
С этим напутствием она вынырнула из ниши, оставляя Эванса одного. Мальчик потёр шею и тут же скривился от боли. Да что же это такое!
Очередной всплеск сырой магии убрал неприятные ощущения. И снова ненадолго.
Он даже не успел зайти в Большой Зал, как его окликнул Северус Снейп - декан Слизерина, которому Лили уделяла почти столько же внимания, сколько самому Эвансу. Тёмная фигура мелькала рядом с мальчиком так часто, что он даже запомнил её обладателя.
- Мистер Эванс? Отлично, вы-то мне и нужны. Где ваша сестра?
- Я не знаю…
У Эванса кружилась голова и подводило в животе. Болели плечи, тошнило, сознание было мутным и тяжёлым. Когда Северус Снейп взял его за руку, Эвансу стало значительно лучше: ладони у профессора оказались на диво холодными.