Он мечтательно вздохнул, а Лили закатила глаза. Любовь, любовь.
Затем девочка приметила ещё одного таракана, ползущего по стене, и всё-таки пришлёпнула насекомое. Руку она незаметно вытерла об робу Слизерина — всё равно ту скоро стирать.
Нашествие насекомых началось практически сразу после того, как Лили провела обряд на воскрешение Елены. Ровена после этого обряда с девочкой, кстати, прекратила всякое общение; Эванс не совсем понимала, почему это произошло, но не копалась в дебрях психологии помешанной на собственном ребёнке мамаши.
Хотя Елена Лили, честно говоря, нравилась. Наверное, если бы Эванс хотела бы завести ребёнка, то девочку она бы назвала Маргарет или Еленой, — Эйлин на более магический и вроде бы кельтский манер, — потому что оба эти имени казались ей очень красивыми.
За окнами, спешно установленными самими магами, холодало. Замок быстро выстудился, и от морозов страдали не только волшебники, но и простецы. В первые холода Годрик не успел ничего предпринять, так что большая часть его недобровольных рабочих быстренько переумирала от переохлаждения или пневмонии.
Маги все вместе жили в Большом Зале. Благодаря рунам, магическим рисункам и ритуалу Лили здесь сохранялась относительно комфортная температура, приятная атмосфера и совершенно волшебное небо.
Впервые увидев результат, Лили обомлела: это небо не шло ни в какое сравнение с тем, что она увидела через много-много лет в Хогвартсе. Здесь оно было насыщеннее, реальнее, удивительнее; в будущем оно словно поблекло, растеряло все свои краски и посерело.
Лили даже спросила у Розиты, не произойдёт ли такое с их небом. На это леди Гриффиндор по-доброму усмехнулась и потрепала девочку за щёку:
— Произойдёт, конечно, дорогая моя. Когда-нибудь лет через тысячу, когда чары выдохнутся.
— И что тогда делать?
— Да ничего, просто подновить круги. Если хочешь, я тебе их покажу.
Лили, естественно, согласилась. Поскольку она решила во что бы то ни стало вернуться в своё время, то хотела научиться максимуму из того, что ей могло дать прошлое. И она ни за что не хотела бы лишиться волшебства изначального неба Большого Зала. А если она могла вернуть ему былую красоту… почему бы и нет?
После началось нашествие насекомых.
Эти твари были буквально везде: в еде, в ночных горшках, на постелях, на земле, между камнями, из которых состояли стены, на потолке. Даже в простецах: ползали под кожей или прыгали в волосах, в швах одежд, под ногтями.
Увидев это в первый раз, Лили не сдержала панического визга, на который прибежали Ровена, Хельга и Розита; каждая из ведьм была вооружена.
— Господь всемогущий, а я-то как перепугалась! — сплюнула тогда Хельга. — Ты что, никогда не видела вшей?
— Ви-видела, — икнула Лили. — Но не в таких количествах.
— И не такое увидишь, — пророчески усмехнулась Розита. — Это всё только начало.
Как говорили маги, дело было в проклятой земле. Та, несмотря на старания духа-кабана, всячески пыталась выселись с себя магов, людей и даже животных. Кто именно проклял землю, было неизвестно, но вот то, что проблему нужно решать, понимал каждый.
Тему эту вынесли на еженедельное собрание магов, которое проводили в Большом Зале. Всем волшебникам нравилось смотреть на результат стараний Розиты; маги не уставали заваливать леди Гриффиндор комплиментами о магической силе и одарённости. Салазар на этом фоне выглядел более выигрышно: он говорил своей избраннице о её красоте и несравненных прелестях. Естественно, Розите больше нравилось слушать чисто «женские» комплименты.
На очередном собрании тема насекомых обсуждалась очень долго: усатые твари достали абсолютно всех магов. Тараканы, личинки, гусеницы и даже миленькие вроде бы бабочки донимали не только тех, кто жил в Замке, но и тех, кто жил в Хогсмиде — название, опять же благодаря Лили, прижилось.
— Может, хватит ныть уже? — подытожил долгие и нудные стенания магов о насекомых лич. — Надо землю лечить, без этого твари не исчезнут.
Сам лич страдал от мелких вредителей даже больше, чем обычные маги. Волшебников, по крайней мере, трупоеды не донимали.
— Для лечения земли нужен ритуал, — медленно произнёс Годрик. — Мы его знаем, магической мощи хватит, если делить на всех присутствующих здесь магов. Только вот есть проблема.
— Добровольная жертва мага, — кивнула брату Розита. — Есть желающие?
Естественно, желающих не было. Маги в общем любили жизнь и не любили ей жертвовать во имя мифического «общего блага». К тому же, как заметила Лили, все маги из прошлого крайне негативно относились к собственному участию в ритуале, который они не могли вести. Что уж говорить о том, чтобы стать в таком ритуале всего лишь жертвенным барашком.
— Может, есть какой-то другой способ? — подал голос какой-то волшебник, которого Лили раньше видела, но в лицо не знала.
— Нет, — покачала головой Розита. — Я общалась с духом этих земель, кабаном. Он показал мне, что жертва мага — это единственный способ снять проклятие с нашей с братом территории.
Маги принялись переглядываться и возмущённо-насторожённо перешёптываться.
— Так что получается, мы здесь зря собрались и никакой родовой постройки не будет? — не унимался тот самый волшебник.
— Как не будет? — мягко улыбнулась Розита. — Будет. После ритуалов земля будет подавлена, так что насекомых больше ждать не придётся. А дальше за пятьдесят-семьдесят лет я с Годриком окончательно вытравим враждебного духа земли и подсадим нового.
— Для этого придётся терпеть насекомых и другие проявления проклятья, — поставил точку Годрик. — Кто слишком нежен для такого — мы никого не держим, можете уходить. Жаль только, что ваши потомки не смогут сказать: ах, мой пра-пра строил Хогвартс!
Лили тихонько фыркнула в ладошку. Говоря откровенно, такое в её время никто не говорил. Но вот четвёрку Основателей, — именно так, с Большой Буквы! — помнили все. Про них даже в Истории Хогвартса была не одна глава, а целых четыре — по одной на каждого.
Только вот про Розиту не было ни слова, и Лили это напрягало. Не могла же леди Гриффиндор, настоящая волшебница и умница, мастерица во многих волшебных направлениях, просто пропасть со страниц истории? Даже если её брат был более яркой и запоминающейся личностью с его гривой, бородой, зычным голосом и очень громким смехом.
— У нас, друзья мои, другая проблема, — продолжал Годрик. — Или не проблема, я пока, признаться, не понял. Как вы все знаете, я выбрал для себя направление призывника, точнее говоря демонолога. И в последнее время мне было тревожно. Интуицию я свою люблю, так что провёл парочку обрядов недалеко от Замка. Результат… удручает, честно говоря.
Лили вся обратилась в слух. Она мало знала о демонах и демонологии, — Гриффиндоры об этом не говорили вообще, — но кое-какое представление об этих тварях имела благодаря личу. Тот после ритуала вдруг забыл своё «благословлённым не надо учиться» и завалил Эванс разной информацией.
О демонах он и сам знал не очень много, хотя прожил почти половину тысячелетия. Основная работа нынешних-прошлых демонологов заключалась не в призыве и удержании этих существ, а в том, чтобы их обнаружить и отправить обратно, на иной план.
Годрик же среди обычных демонологов выделялся так же, как и среди обычных людей, то есть, очень сильно. Гриффиндор именно призывал: открывал порталы, узнавал имена, пленил, заставлял работать, порабощал — в общем, делал всё то, что делают все злые маги в фэнтезийных книжках. И если такой маг говорит, что ему что-то кажется…
Ничего хорошего. И это понимали все собравшиеся в зале волшебники.
— Что именно не так? — первой спросила Ровена.
— Порталы не отзываются. Для вас это ничего не значит, но на самом деле… как бы попроще… такое бывает только в трёх случаях. Первый — кто-то их насильно закрыл, и тогда порталы молчат. Я бы предпочёл этот вариант. Второй — что энергия отсасывается волшебником или не волшебником, но понимающим в ритуалах. Скверно, если так, потому что подобные полутвари тяжело убиваются. А может, в наш мир прошёл какой-то очень могущественный демон.