Магия внутри Септимы колыхалась, как море во время шторма. Держать в себе эту стихию было сложно до чёрных мушек перед глазами, но Вектор кое-как справлялась.
Василиск подобрался ещё ближе. Шуршала прочная шкура, шуршал вытаскиваемый рептилией язык, шумел шторм в голове у ведьмы. Мир вокруг неё словно превратился в комок слуховых помех, и за этим шорохом не было жизни.
Магия внутри рванулась, причиняя ослабленной страхом воле физическую боль. С женских губ сорвался тяжёлый стон.
Змей оказался рядом в одно мгновение. Слишком быстро, чтобы Септима успела вытащить волшебную палочку и сделать хоть что-то волшебной твари.
Недостаточно быстро, чтобы Септима не успела отпустить на волю всю свою силу.
========== Глава 18 ==========
В комнате было темно; единственная свечка не справлялась с освещением, но при этом хорошо высвечивала блестящую сталь от пыточных инструментов. Взгляд Лили то и дело падал на этот идеально вычищенный металл.
Голова у неё болела. Сознание мутнилось. Тошнило и очень хотелось пить.
— Как ты думаешь, что мне выбрать сейчас? — с мягкой улыбкой на любимом лице спросил Эванс. — Может, нож? Или иглы? Ты любишь иглы, Лили?
Лили скривила губы в подобии ухмылки, ощущая, как сводит лицевые мышцы от боли.
— Мглы, — невнятно ответила она.
— Так что мне взять, нож? — деланно округлил глаза Эванс. — Точно нож, любимая сестричка?
— И-и-глы, — более членораздельно протянула Лили.
Ей обязательно надо было ответить, таковы правила игры. Если она не отвечала, то Эванс начинал чудить. Мог взять всё и сразу из того, что предлагал, и тогда становилось очень больно. Лили уже не раз срывала голос от этих развлечений её всё ещё любимого брата.
Говорить было сложно — оказывается, даже кончик языка очень нужен для коммуникации. Лили бы про это никогда бы не узнала, если бы не попала в не-средневековье и не лишилась того самого кончика.
Хотя она предпочла бы вообще не узнавать подобного. Она бы хотела, чтобы её брат был вместе с ней в комнате «Единорогов», они бы рисовали, играли, читали и слушали громкие сериалы — мисс Струкс всегда включала максимальную громкость, потому что ничерта не слышала. Возраст.
Эванс вытянул из чемоданчика длинную и тонкую иглу. Улыбнулся.
Глаза у Лили расширились, потом девочка их зажмурила в страхе.
Возраст.
До которого Лили рискует не дожить.
5 часов назад
Открыть глаза у Лили получилось только после пяти попыток уговорить себя, что это совершенно необходимо. По чувствительным зрачкам тотчас резануло болью от слабого света факелов.
Лили мотнула головой и снова закрыла глаза. Думать было тяжело, лицо неприятно стягивало из-за налипшей крови, а руки оказались вывернуты под таким углом, что любое неосторожное движение отдавалось в адский жар в плечах. Лили казалось, что её руки должны вот прямо сейчас вырваться из суставов, так сильно их завели ей за спину.
Колени у неё тоже затекли. Немудрено, потому что она, судя по ощущениям, сидела на них очень и очень долго.
Будучи не в силах приказать себе снова открыть глаза, Лили вся обратилась в слух. Рядом точно было слышно дыхание одного или двух человек, вдалеке тихонько звенел металл, щёлкала некачественная пропитка для факела. Пахло чем-то острым, железом, испражнениями и чужим потом — в общем, ничего странного для не-средневековья. Смущал запах железа; по памяти Лили, так пахло только в тех местах, где было пролито немало крови.
Да и лицо у неё липкое, опять же.
Вроде бы, её били по голове…
— Эй, ты спишь? Лили, просыпайся уже давай!
Лили опять мотнула головой в попытке прогнать дурацкие галлюцинации. Ну не могло быть в не-средневековье голоса Салли-Энн, которая точно осталась где-то в безопасном будущем, где можно колдовать и смотреть кабельный телевизор.
Но голос не исчезал.
— Рыжая, открой глаза немедленно!
По обыкновению, Лили послушалась. Во второй раз видеть слабый свет живого огня оказалось не так сложно — то ли привыкло зрение, то ли утихомирилась нудная головная боль. Да и удивление, опять же. Ну откуда взяться Салли-Энн в не-средневековье?
Вот только она была совсем рядом; если бы Лили могла протянуть руку, то она бы даже коснулась своей соседки по спальне.
Салли-Энн выглядела не лучше, чем Лили себя ощущала. Даже в скудном свете было видно, что одежда на Перкс разорвана, ноги и руки вымазаны в грязи, а лицо разукрашено фиолетовым и красным. Губы у Энн потрескались или лопнули от удара, а один из глаз заплыл так, что едва открывался.
Вторым Салли смотрела на удивление мягко, обеспокоенно.
— Рыжая, ты как?
Лили осторожно качнула головой — на слова её не хватило.
— Отлично. Мы чёрт знает где и когда, тут какое-то то ли подземелье, то ли казематы, я не разобралась. Вокруг долбанное средневековье, монахи и, кажется, тебя собираются судить за зловредное колдовство.
— Эванс? — прохрипела Лили.
— Брат твой в порядке, в безопасном будущем. А вот за себя тебе бы стоило побеспокоиться, не меня обвиняют как ведьму.
— А ты?..
— Попалась на краже, сначала хотели отрубить руку, потом принесли сюда. Мужикам понравилось, какая я «чистенькая», — Перкс сплюнула. — Как выберемся отсюда, сразу пойду по медикам. Ещё не хватало чего подцепить.
— Или кого, — кисло улыбнулась Лили.
Она быстро прошлась языком по зубам, с неудовольствием обнаружив, что парочка пропали. Неприятно, но не смертельно — мадам Помфри могла отрастить новую кость в руке или в ноге, что уж ей какой-то клык или резец. Оставалось только вернуться к мадам, чтобы получить квалифицированную помощь.
Салли подобралась к подруге под бок и аккуратно устроилась рядом. Вместе было теплее и приятнее, к тому же, от Перкс пахло давно забытым запахом — клубничным шампунем и мятным гелем для душа. От Лили уже давно не пахло так приятно, всё больше травой, из которой Салазар варил бесконечные мыльные кругляшки.
Лили закрыла глаза, осторожно примостив голову на плече у Перкс. Вот же несправедливость: Эванс скрутили так, что не шевельнёшься, а Салли-Энн даже не обвязали руки!
Глубоко и прерывисто вздохнув, Лили зажмурилась. Она не знала, как попала в такую неприятную ситуацию. Последнее, что она помнила — это проведённый в Хогвартсе ритуал, из-за которого замок окончательно стал волшебным. Потом, вроде бы, были дары… да, она подарила парочку белок и кроликов. Зомби-белочек и зомби-кроликов.
Потом? Потом она легла спать. А глаза открыла уже здесь.
В принципе, если Ровена говорила, что скоро планируется нападение на вотчину Гриффиндоров, то можно предположить, что до замка всё-таки дошли простецы. Наверняка с сопливым королём и парочкой-другой священников. Но как они пробрались внутрь, там же защита. И от волшебных созданий, и от химер, и от всяких-разных тварей, и от магглов, естественно.
Почему-то Лили вспомнился продавец канцелярии, к которому она заходила летом за зелёно-изумрудными волшебными чернилами. И сын этого продавца, который держал потрясающий магазин с разными ручками и карандашами недалеко от Косой Аллеи.
Сын-то его был сквибом. То есть, родился без магии, но имел в себе её искру.
От сквибов, кстати, защита не работала.
Вот же жалость.
-…этого в камеру, можете не связывать, — услышала Лили мужской голос. — К девкам не подходить. Помните, что это не женщины, а два дьявола, стащившие кожу с несчастных, чтобы принять их облик. Не обманывайтесь слезами или просьбами!
— Да, ваше превосходительство.
— Да, вашество, конечно. Мы, эта… всё поняли.
Лили передёрнуло от того, насколько второй и третий голоса были полны какого-то восхищения и обожания. Она слышала, как подобным образом разговаривали в приюте. Та же мадам Струкс заигрывала подобным голосом со спонсорами и директором, помнится. А потом у неё появлялись новые серёжки — все такие же безвкусные и некрасивые, как и любые другие.
Может, здешние мужики тоже хотели серёжек от «превосходительства»?
Шаги прозвучали совсем близко к камере, Лили слепо повернула голову к ним, но глаз не открыла.