После завтрака была короткая ревизия и проверка чемоданов, затем — каминное перемещение на платформу Хогвартс-экспресса. Сириус быстро распрощался с подопечными, хотя явно хотел остаться подольше.
— Сами понимаете, — немного нервно извинялся Блек. — Сложно мне в толпе. Это пока десять часов и людей нет, а потом набегут. Так что я того… пойду, хорошо? Лили, простишь?
— Прощу, прощу. Не волнуйся, мы уже не мелкие, как-нибудь справимся с поездом и багажом.
Сириус улыбнулся.
— Отлично, малышка, я рад! Эванс, оленёнок… скоро встретимся. Я навещу вас в выходные в Хогсмиде, окей? Прогуляемся или навестим эльфов, если вы по ним соскучитесь.
— Обязательно, — кивнул Эванс.
Полчаса ожидания подростки провели довольно скучно, сидя на лавочке и разглядывая прибывающих на перрон. Лили, несмотря на большое дружелюбие, не завела по-настоящему тесной дружбы ни с кем из детей. Точнее, ни с кем из оставшихся в живых детей.
Приятельницы же вполне могли подождать до замка или хотя бы до поезда. Лили решила провести немного времени в уединении с братом.
Как только поезд дал гудок на погрузку, они прошли в свободное купе и закрылись изнутри. После тишины и благодати лечебницы в Швейцарии, после мягкого обволакивающего ужаса дома Блеков вся эта яркая толкотня на перроне нервировала. Если бы Лили могла, то она бы, как Сириус, сбежала бы отсюда далеко-далеко. Ну или хотя бы переместилась сразу в Замок — чего зря кости в поезде трясти?
Большую часть поездки провели в молчании. Эванс медитировал над своим медальоном — обычное занятие для него в последние дни. Лили почти в такой же позе сидела напротив, вертя в руках кольцо из бирюзы. Оно так и не дошло до своего владельца, потому что Таинственный Профессор не нашёл времени, чтобы посетить дом Блеков.
Лили не обижалась.
Ну, только если самую малость.
Кроху.
Сильно, очень сильно.
Неприятные мысли заглотили Лили почти полностью, как всегда бывало. В волосах быстро стало потрескивать от волшебства — контроль над эмоциями и магией у девочки после не-средневековья был отвратительным. Хорошо ещё, что вообще был, потому что медики из Швейцарии прямым текстом говорили: только чудо спасло Лили от участи Обскура.
— Эванс, я пойду прогуляюсь.
Брат что-то невнятно промычал в ответ. Лили на это довольно кивнула: всё-таки, общение с Блеком явно пошло на пользу её дорогому Эвансу. Он хотя бы стал отвечать!
По вагону она прошлась очень быстро, заглядывая в каждое купе в поисках знакомых лиц. Безрезультатно; каким-то чудом они с Эвансом выбрали вагон первокурсников.
Искомые лица нашлись только в третьем вагоне. Знакомая мультифакультетная четвёрка обрадовалась Лили как родной.
— А брат твой где? — поинтересовался Сэм сразу, как Лили заглянула в купе.
— Сидит в одиночестве, — отмахнулась Эванс. — Я так по вам соскучилась!
Общение было милым и приятным, почти забытым. В клинике с Лили общались по-деловому или как с ребёнком, чего она не любила; Блек перескакивал с сюсюкания до извинений и общения со взрослой Лили; в не-средневековье её не воспринимали серьёзно, хотя спрашивали, как с остальных магов; непонятные для Лили пренебрежение и избегание со стороны Северуса и вовсе ранило калёными стрелами прямо в сердце.
И вот теперь Лили оказалось невероятно приятно очутиться в компании, которая приняла её как равную. Сэм и Майкл обступили её с двух сторон, расспрашивая про Швейцарию и про то, где Лили пропадала до клиники целый год; Анжела весело и предвкушающе блестела глазами — явно у неё была какая-то сногсшибательная новость; Жерар, не изменяя себе и традициям «умного» факультета, что-то писал на длиннющем свитке.
И всё бы хорошо, но Лили чувствовала то, что в последнее время окружало её. Ненавязчивое внимание, взгляд, направленный на её лицо. Точнее говоря, на бордовую полосу шрама.
Ну, четвёрке хотя бы не пришло в голову расспрашивать про травму. За это Лили в последнее время проклинала едва ли не на автомате — так её достали вездесущие «доброжелатели».
— Ну всё, всё, разойдитесь! — сказала Анжела, устав ждать, пока Сэм и Майкл наговорятся. — Давайте, ребятки, идите погуляйте. У нас тут будут девичьи секреты!
Сэм и Майкл на удивление синхронно закатили глаза.
— Ну что, Жерар, идём, — позвал гриффиндорец. — Тут будут де-евичьи разговоры. Слышишь?
Француз отмахнулся — и только.
— Он нам не мешает, — хмыкнула Анжела. — Так что идите, гуляйте, голубки.
— Эй, что значит «не мешает»?! — возмутился Майкл. — Анжела, это…
Сэм не стал ничего говорить и тычком под рёбра приструнил друга. Вместо этого он взял девушку за руку и коротко склонился над ней, даже не касаясь кожи губами. Не поцелуй, только его обозначение.
— Это довольно грубо с твоей стороны. Но я всё ещё раб у твоих ног, прекрасная нимфа.
— И я всё равно прошу тебя удалиться.
— Как прикажешь. Майки, пошли!
Лили увидела, как Жерар поднял глаза от своего свитка и мельком улыбнулся, когда его друзья вышли из купе.
Глаза Анжелы горели предвкушением.
— Ну, слушай!
Новости были довольно интересными, но для Лили, откровенно говоря, бесполезными: четвёрка мультифакультетов собиралась жениться. Да, все четверо. Нет, особых ярких чувств у них друг к другу не было; брак требовался Жерару из-за родовых особенностей, — он не говорил, каких, — и Анжеле для защиты от меняющейся в стране власти. Майкл и Сэм предложили кварту, потому что оба неровно дышали к смешливой хаффлпаффке и не имели иных друзей, кроме их тесной компании.
— Сама понимаешь, времена сейчас неспокойные, — тяжело вздохнула Анжела. — Так что делаем что можем.
— Но кварта? — Лили подняла брови. — Это, на мой взгляд, несколько… чрезмерно.
Она читала про такие браки в Швейцарии — спасибо достойной библиотеке в клинике. Ничего необычного для магического сообщества, если честно. Подобные браки заключались пусть не повсеместно, но достаточно часто, чтобы не быть такой уж диковинкой.
Самой знаменитой квартой отчего-то считались Основатели Хогвартса; Лили, естественно, знала, что этим там и не пахло. Слизерин был влюблён в Розиту едва ли не сильнее, чем Годрик любил Хельгу; Ровене вообще не было дела ни до чего, кроме своей дочери. А уж после отказа Скальда в отцовстве Лили вообще не думала, что женщина проживёт ещё хотя бы сорок лет. Спросить, что ли, у Серой Дамы?..
Озарение прошибло до холодного пота. Ведь Серая Дама — это же Еленка! Маленький, черноглазый неживой ребёнок, которого Лили таскала на руках и которого Лили воскресила. Вымолила у Смерти, как говорил лич. А теперь-то она мало того, что взрослая женщина с угрюмостью на лице и чернильными глазами, так ещё и совсем мёртвый призрак…
— Тебе нехорошо? — заметила изменившееся настроение Анжела. — Воды, яблоко?
— Яблоко. И воды. Спасибо.
Мрачно хрустя фруктом, Лили продолжала размышлять.
В библиотечных книжках говорилось даже про более экстремальные браки. Не кварты и не триады, а самые настоящие оргии: более двадцати брачующихся. К такому обычно прибегали слабосилки, потому что магический потенциал в этом случае складывался и преумножался. Побочный эффект — равная продолжительность жизни для мужчин и женщин. То есть, если погибает один из мужчин, то быстро умирают все остальные, женщины же продолжают жить; наоборот тоже работает.
— А не боишься остаться одна? — спросила Лили у Анжелы.
Хаффлпаффка беспечно пожала плечами.
— Смерть за каждым придёт рано или поздно. А совсем одна я не останусь, за мной присмотрит родня Жерара. Я была у них летом, милейшие люди. Госпожа Пер…
— Кхм.
— Ой, прости, Жерар. В общем, бабушка у него очень милая, хотя достаточно старомодная. И она оценила нашу идею с квартой. Лили, ты прости, что не называю имени — сама понимаешь, ситуация…
— Ладно, не страшно. Что ещё интересного произошло?
Сэм и Майкл вернулись почти к самому концу поездки. Парни были злорадно-довольными, лица у них раздулись, а глаза заплыли то ли из-за проклятия, то ли из-за простого мордобоя. Анжела сразу принялась хлопотать, и Лили откланялась. Ей было нужно вернуться к брату и проследить, переоделся ли Эванс и готов ли он к выходу.