Я вспыхнула от стыда.
— Я прошу прощения, действительно дала. Но я ненавижу, когда все смотрят на Джейсона, как будто точно знают, что это сделал он. Я не думаю, что Кристалл убил Дав. Я не думаю, что он достаточно интересовался ею, чтоб сделать такое.
— Но она могла разрушить его брак.
— Все равно, он бы не сделал это. Дав был без ума скорее от себя, чем от нее. И она была беременна. Дав не убил бы беременную женщину.
— Как ты можешь быть уверенна?
Поскольку могу прочитать это в его голове и увидеть его невиновность, подумала я. Но это вампиры и Веры отрылись миру, а не я. Едва ли я была сверхъестественным существом. Я была только вариацией на тему человека.
— Я не думаю, что это Дав, — сказала я, — я не вижу в нем этого.
— И мы должны признать это доказательством? — спросил Латтеста.
— Меня не заботит, что вы будете с этим делать, — сказала я, резко остановив предложение с намеком, которое он наверняка мог попытаться сделать. — Вы спросили — я ответила.
— Так вы полагаете, что это было преступление на почве ненависти?
Теперь была моя очередь уставиться в стол. У меня не было блокнота, где я могла бы что-нибудь написать неразборчивым подчерком. Но я хотела обдумать то, что скажу.
— Да, сказала я им, наконец. — Я думаю, это было преступление на почве ненависти. Но я не знаю, была ли это персональная ненависть, поскольку Кристалл была шлюхой… или расовая, поскольку она верпума. — Я пожала плечами. — Если я что-нибудь услышу, я вам скажу. Я хочу покончить с этим.
— Услышишь что-нибудь? В баре? — выражение лица Латтесты было жадным. Наконец простой человек видел мою ценность, на мое счастье он был счастливо женат и считал меня ненормальной.
— Да, — сказала я, — я могу что-нибудь услышать в баре.
После этого они уехали, и я была этому рада. У меня был выходной. Я чувствовала, что должна сегодня сделать что-то особенное, чтоб отпраздновать, поскольку мне удалось выкарабкаться из тяжелого периода, но я не могла ничего придумать. Я посмотрела "Метеоканал" и увидела, что сегодня была самая высокая температура для этой даты с 60-х годов. Я решила, что зима официально кончилась, хотя был все еще январь. Может, холод снова вернется, но я собиралась насладиться этим днем.
Я достала из-под навеса старый шезлонг и устроилась на заднем дворе. Я затянула свои волосы в конский хвостик и подогнула их так, чтоб они не падали, надела свое самое крохотное бикини, которое было ярко-оранжевым с бирюзовым, и намазала себя лосьоном для кожи. Я взяла радио и книгу, которую читала, а также полотенце, и вышла во двор. Да, было свежо. Да, я покрылась гусиной кожей, когда подул ветер. Но первый день, который я принимала солнечные ванны, всегда был счастливым днем в моем календаре. Я собиралась насладиться этим, мне это было нужно.
Каждый год я думала обо всех причинах, по которым я не должна была бы лежать на солнце. Каждый год я складывала свои достижения: я не пью, не курю и очень редко имею секс, хотя хотелось бы чаще. Но я люблю солнце, а оно сияло в небе. Раньше или позже я заплачУ за это, но все же загар оставался моей слабостью. Я надеялась: может, моя фейрийская кровь позволит мне избежать рака кожи? Нет, моя тетя Линда умерла от рака кожи, а она у нее доля это крови была больше, чем у меня. Что ж… черт возьми!
Я лежала на спине с закрытыми глазами, темные очки сводили свет к минимуму. Я блаженно вздыхала, игнорируя факт, что я нахожусь в несколько прохладном месте. Я тщательно старалась не думать о многих вещах: о Кристалл, о таинственных желающих мне зла фейри, о ФБР… После пятнадцати минут я перевернулась на живот, слушая шривпортскую станцию "Кантри и Вестрн" и время от времени подпевая, поскольку вокруг никого не было, и никто меня не слышал. У меня ужасный голос.
— Здраст’чёделашь? — спросил голос прямо мне в ухо.
Я никогда раньше не взлетала, но, думаю, тогда я это сделала, подскочив примерно на шесть дюймов с низкого складного стула. К тому же я заорала.
— Иисус Христос, пастырь Иудеи, — прохрипела я, когда, наконец, поняла, что голос принадлежал Дианте, племяннице адвоката-полудемона господина Каталиадеса. — Дианта, ты меня так перепугала, что я чуть из кожи не выпрыгнула.
Дианта тихо засмеялась, ее худое, плоское тело подпрыгивало вверх-вниз. Она села по-турецки на землю. Она была одета в красные лайковые шорты для бега и черно-зеленую узорчатую футболку. Красные кеды с желтыми носками заканчивали ее ансамбль. На левой икре у нее был свежий длинный красный шрам, морщившийся при движении.
— Взрыв, — сказала она, когда увидела, что я его разглядываю. Дианта также сменила цвет волос — теперь это была мерцающая платина. Но шрам выглядел достаточно страшно, чтобы захватить мое внимание.